– Нужно посмотреть, что там происходит, – вызвался Егор, парень лет двадцати пяти. Несмотря на свой молодой возраст, он считался опытным охотником, а с патронами, как и многие его ровесники в Сибири, он познакомился куда раньше, чем с первыми игрушками.

Сняв с плеч винтовку, Егор уверенно зашагал во мрак.

– Обожди, я с тобой, – произнес я, поднимая прислоненное к стволу охотничье ружье.

Под быстрыми шагами Егора слегка потрескивали сухие ветки, и оставалось только удивляться, как он ориентируется в полнейшей темноте.

Луна, пробившись через темноту кучевых облаков, слабо подсвечивала дорогу. Теперь я мог видеть и Егора, шагавшего на значительном от меня расстоянии, и распадок, к которому он стремительно направлялся.

И тут на небольшой полянке, между двумя большими стволами я разглядел медведя, увлеченного едой и не замечавшего приближающихся людей. До нашего слуха доносилось его довольное причмокивание и тихое утробное рычание, которое всегда наблюдается у медведей во время трапезы. Под ним лежал Васильич, точнее, то, что от него осталось: нижняя часть туловища была обглодана, грудь разорвана, и тело продолжало сотрясаться при каждом рывке крупной головы. Медведь, громко чавкая, старался вгрызаться поглубже в плоть, придерживая лапой обезображенный труп. В лунном свете мне удалось даже рассмотреть его слюни, свисавшие с окровавленной морды длинной и вязкой паутиной.

Скинув винтовку, я прицелился в голову медведя, понимая, что другого более благоприятного шанса может не представиться.

– Ах ты, тварь! – в отчаянии произнес Егор, привлекая к себе внимание.

Парень пытался поднять винтовку, вдруг свалившуюся с его плеча, но ремень, зацепившись за куст, не отпускал ее.

Медведь повернулся в его сторону, и в этот момент выпущенная пуля пролетела прямо над головой зверя, лишь слегка зацепив ухо. Медведь поднялся на задние лапы и, громко рыча, зашагал прямо на Егора, продолжавшего лихорадочно дергать за ремень. Огромный ствол спрятал от меня шагающую мохнатую тушу медведя. А Егор, наконец, приставил к плечу приклад, чтобы произвести выстрел. Винтовка в его руках вздрогнула, издав громкий выстрел, и в ту же секунду медведь неожиданно выпрыгнул из-за деревьев и ударом лапы выбил из ладоней Егора оружие и навалился на него огромной тушей.

Голова медведя была всего лишь в нескольких метрах от меня, оставалось только произвести выстрел. Нажав на спусковой крючок, я услышал предательский щелчок – ружье дало осечку. Следовало вытащить патрон, заменить его на новый, а медведь между тем все более приходил в ярость и продолжал трепать на земле Егора. Когтистой мощной лапой он ухватил его за затылок и, содрав кожу на голове вместе с волосами, натянул ее на окровавленное лицо. Егор истошно кричал, тщетно бился в сильных объятиях медведя, но тот держал его крепко, впиваясь зубами в плечо, в грудь, в голову.

У меня не оставалось времени, чтобы перезарядить ружье, позабыв про страх, я подскочил к медведю и громко закричал, вкладывая в голос весь пережитый ужас:

– Пошел вон! Пошел!

Медведь вдруг отпустил обмякшее тело и словно бы нехотя направился в мою сторону. Ему требовался всего-то один прыжок, чтобы подмять меня, порвать на части, уничтожить, но по какой-то причине он продолжал мешкать.

Медленными шагами шатун подходил ко мне. Держа зверя на расстоянии, я отступал назад, размахивая перед собой винтовкой. Это был Антошка, я узнал его тотчас, едва мы встретились с ним взглядами. Но теперь это был не тот смешливый забавный медвежонок, пожиравший сгущенку, а матерый людоед, объявивший человечеству личную войну. Оставалось только удивляться, что же ему мешает прихлопнуть меня когтистой лапой.

Боковым зрением я разглядел, что Егор был жив. Пошевелившись, он стал понемногу отползать к своей винтовке, не подозревая о том, что вороненая сталь от удара погнулась, а приклад расщеплен.

Черная пасть медведя была рядом с моим лицом. Я чувствовал его омерзительное тяжелое дыхание, а его слюни, скатившиеся с нижней челюсти, уже обляпали мою одежду, долетали до лица. Небрежно махнув лапой, Антошка выбил из моих рук ружье. Отступая назад, я оступился и упал на спину и тотчас почувствовал на себе тяжесть медвежьего тела. У меня не оставалось возможности даже пошевелиться – грудь и ноги будто бы придавило бетонной плитой. Медведь шевелил мохнатой головой, как если бы примеривался, с какого места следует рвать мое тело. Уперевшись в его грудь обеими руками, я попытался оттолкнуть его от себя, но он с легкостью преодолел сопротивление, приблизившись совсем вплотную. Окровавленная морда зверя была у самого моего лица…

Раздались два винтовочных выстрела, заставив медведя разжать объятия. Посмотрев на приближающихся людей, он громко заревел, нагоняя жути на приостановившихся охотников, и в два резких и сильных прыжка скрылся в чаще.

Следом за медведем с громким лаем бросилась лайка, но, пробежав сотню метров, пристыженно вернулась обратно, поджав хвост.

– Ты живой? – первым подбежал ко мне Аркадий.