На какой-то краткий миг я совсем забыла о Гидеоне. Это был поистине благословенный момент. Но ничто не длится вечно. Чем скорее я смогу избавиться от Гидеона, тем скорее смогу насладиться временем любования гипнотическими глазами Илрин.
– А этот придурок здесь, – спрашиваю я, прежде чем быстро добавить, – один?
Она напрягается от моих слов, словно предпочитает об этом не думать.
– Та же комната, что и обычно, – говорит она, чуть понизив голос.
Я мешкаю, опасаясь, что она может разочароваться во мне. Но я киваю, бормоча слова благодарности, и поднимаюсь по изогнутой лестнице в другой конец помещения, вздрагивая, когда под моими шагами скрипит дерево, но остается совершенно беззвучным под шагами Гидеона.
Интересно, слышит ли он, как быстро бьется мое сердце, и знает ли он, чего я опасаюсь, когда мы приближаемся к Венсену. Мог ли он видеть фрагменты моих воспоминаний, когда застрял у меня в голове? Знает ли он, во что мы вот-вот ввяжемся?
Знание, что сегодня наша встреча пройдет без последствий, греет мне душу. Каждый раз перед встречей с Венсеном мое тело кричит, борясь с каждым шагом, который приближает меня к нему. Но, как только он оказывается передо мной, что-то щелкает, и я готова броситься на него и биться не на жизнь, а на смерть.
Мои ноги инстинктивно останавливаются прямо перед его дверью, и я чувствую присутствие Гидеона прямо у себя за спиной. Воздух пропитан враждебностью, но не похоже, что она направлена на меня. Коридоры пусты, если не считать редких масляных фонарей, висящих на потолке. Я точно знаю, что в большинстве комнат нет окон, и мое лучшее предположение заключается в том, что стало слишком дорого продолжать заменять окна после каждого «инцидента».
Сделав глубокий вдох, я собираюсь с духом морально и эмоционально. Я знаю, что Венсен выкинет нечто пошлое и примитивное, и, честно говоря, не знаю наверняка, как я восприму это теперь, еще и в присутствии Гидеона. Он может подумать, что я слабая из-за того, что позволяю кому-то говорить со мной так, как это делает Венсен. Или он может подумать, что я такая же, как Венсен.
Нет, не имеет значения, что подумает Гидеон. Я не позволю себе чувствовать себя ничтожеством только потому, что беспокоюсь о том, что обо мне подумает какой-то мужчина. Он может составить собственное мнение обо мне, точно так же как у меня сложилось мнение о нем.
– Какие-то проблемы? – в голосе Гидеона ехидство, что только подтверждает мою предыдущую мысль: к черту то, что он думает.
Колотя в дверь изо всех сил, я слышу стон, доносящийся с другой стороны.
– Вставай, – приказываю я, пытаясь использовать ту же напористость, которую слышу в голосе Гидеона.
Мне удается разобрать лишь вереницу бормотаний и проклятий, за которыми следуют подчеркнутые глухие удары и топот, ведущие к двери.
– Чего? – выпаливает Венсен, распахивая дверь.
Я ничего не могу с собой поделать и скольжу взглядом по его голому, не очень-то мускулистому торсу, к нижней половине его тела, обнаженной и выставленной на всеобщее обозрение. К горлу подступает желчь, оставляя за собой гнилостный привкус, который сохранится на весь день. Мои мышцы реагируют быстрее, чем я успеваю приказать им остановиться, очевидно, тоже возмущенные этим зрелищем. Я с визгом разворачиваюсь, врезаюсь плечом в Гидеона и закрываю глаза ладонью, стараясь не побледнеть.
– Убери эту штуку подальше, – рявкаю я, как будто могу потерять зрение, если увижу ее вновь.
– Раньше ты не жаловалась, – усмехается Венсен, отчего мои мышцы начинают протестовать сильнее.
Я слышу удаляющиеся от меня шаги, а затем скрип кровати, прогибающейся под его весом. И только когда мои уши наполняет шелест его простыней, я чувствую себя в достаточной безопасности, чтобы убрать руку с лица.
– Помнится мне, в прошлый раз у тебя была совсем другая реакция на Лорда Хардвика, сладкие щечки. Я бы даже сказал, более