– Может, у тебя еще и «Натуральная слеза» припасена? Если у меня глаза такие же, как у тебя…
– Угу…
– Готова? – осведомился Анатолий. Поморщившись, я кивнула.
– На ближайших к зданию суда улицах Косовска-Митровицы разворачиваются боевые действия. Несколько сотен сербов, возмущенных осуществленным УМНИКами захватом…
Гриша заржала. Анатолий склонил голову. Я опустила глаза и начала тихо смеяться.
– Без истерик, Лида.
Я кивнула, пытаясь продышаться. Уже совсем рассвело, но светлее будто и не стало.
Комментируя происходящее, я выключала микрофон, чтобы высморкаться и прокашляться. Да, я сказала, что миротворцы были вынуждены применить слезоточивый газ против манифестантов. Но никого не интересовало, что корреспондент тоже нанюхалась его вдоволь. В какой-то момент мы опустились на корточки и перебрались за ближайшую машину. Я молилась, чтобы она не взорвалась и не привлекла внимания ни одной из сторон, пока мы за ней прятались. Я молилась. Впервые в жизни…
И казалось, что это никогда не кончится…
– Они резиновыми пулями отстреливаются, – Анатолий шмыгнул носом.
– И взрывы пуховые, и огонь нарисованный и гранаты игрушечные… – качнула я головой.
– Просто, скажи это.
Мы снова поднялись.
Живы будем – не помрем… Сама хотела, Лида.
3. Сентябрь 2008 г.
Я сидела в открытом кафе на крыше отеля и просматривала почту. Гриша сидела напротив, попивая кофе и посматривая по сторонам. В скайпе, гуглтоке и аське мигали сообщения. В эти утренние часы, когда солнце только-только показалось над горизонтом, я могла посвятить пол часика трепу.
Писали друзья. Писали поклонники. Кто-то просил о встрече. Кто-то на встрече настаивал. Вежливо отбрехиваясь, я смотрела на мигающее сообщение от Марка. Вздохнув, открыла.
Он писал всю неделю, кидая фразы утром, вечером, ночью. Каждый раз, когда не мог удержать себя от того, чтобы не написать. Он скучал. Об этом не стоило и упоминать. Я сдерживала себя, чтобы не написать, что тоже скучаю.
Когда я добралась до последнего сообщения, появилось новое: Я знаю, что ты тут.
Я улыбнулась: Привет.