Всю дорогу шофер смотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Я могу подождать вас, Лида, – сказал, когда я подошла к багажнику.

– Спасибо, не надо.

Достаточно было того, что таксист узнал меня.

Вытащив наши чемоданчики, Гриша сделала страшное лицо и подождала, пока он отъедет. Я уже шла к входу на городское кладбище. К могиле родителей. К зеленой ограде по пояс с острыми пиками на концах. К гранитной плите, в самом низу которой, под фотографиями родителей, именами и датами жизней, по моей надписи было выгравировано: мамочка…

Двенадцать лет прошло. Тебя нет со мной ровно половину жизни…

Я сидела на корточках, выдергивая сорняки из цветника и рыхля землю вилкой, хранящейся за надгробием. Вокруг было пусто. Ничто не могло нарушить мертвой тишины. Нужно было оставить пару сорняков бабушке. Вздохнув, я села на крохотную шаткую лавочку. Обернулась к Грише. Она не заходила, сидя в сторонке на чемоданах. Поймав мой взгляд, полезла в багаж за водкой. Хлеб пекла бабушка. Она сама пекла…

Ладони были испачканы в земле, я уткнулась лицом в запястья.

Я попытаюсь. Еще немножко, и я попытаюсь все исправить. Пока я не чувствую сил. Но я смогу. Обязательно смогу! Я слишком сильно по тебе скучаю. Я слишком сильно тебя люблю.

Скрипнула калитка. Ополоснув стакан, Гриша налила водки и поставила на могилу. Когда села рядом, я подняла лицо. Тушь защипала глаза.

– Марк?

Он обнял меня за плечи и прижал к себе. Я заплакала. Как хорошо, что ты здесь. Сволочь ты такая… Как же хорошо, что ты рядом…

Мы сидели тихо. Сидели молча. Я не могла рассказать ему о том, что хочу вернуть маму. Я не могла делиться. Не могла. Потому он и копался в моем прошлом, что я не могла открыться сама. Я не сердилась. Если только чуть-чуть…

– Аншлаг, Петенька! Полный!

Я обернулась, тут же поднимаясь.

– Бабуля!

– Это новые тенденции в макияже, девонька? – улыбнулась бабуля, распахивая объятия.

Деда расцеловал меня в щеки, потерев их для начала хлопчатобумажным платком в синюю клетку. В огороженном периметре два на полтора, уместиться вчетвером мы никак не могли. Выйдя, я начала обдирать вьюнок с ограды. Марк стоял сзади, опираясь спиной на накренившуюся ограду могил по другую сторону дорожки.

– Навернешься… – покосилась я, хлюпнув носом.

– Она на дерево опирается.