— Ермилова Надя, Вера Алексеевна.
— Надя Ермилова? Так почему же она меня не дождалась? И альбом куда подевался?
— Альбом должен быть там. Она попросила меня… фотографии посмотреть. Я говорила ей, конечно, чтобы вас дождалась, так она — некогда, мол, самолет скоро. И она еще хотела к дому старика-стеклодува, Ясиного деда, зайти… Нашли альбом-то?
— К какому дому? Дом разрушен давно! Как же она меня не дождалась! И куда же альбом делся? Нет его нигде, Дарья Михайловна!
— Но как же?! Там он был! Не могла же она его взять!
«Могла, — подумал Миша, — могла…»
Значит, Надя Ермилова и есть та девушка, которую он ищет. Девушка со стеклянными ангелами…
Стараясь не привлекать к себе внимания, он вышел в коридор, на цыпочках побежал к выходу. Ему нужно было успеть застать ее в том самом разрушенном доме старика-стеклодува.
Глава восемнадцатая
Дорогу до дома поляка-стеклодува он выведал у старушки, торговавшей на углу всякой всячиной: яблоками, разрезанной на куски тыквой, увядшими пучками петрушки. Для того, чтобы ее разговорить, ему пришлось купить кило яблок и рассовать их по карманам.
Получив крупную купюру и услышав от покупателя великодушное: «Сдачи не надо», — старушка разговорилась и подробно объяснила путь. Довольно толково все объяснила — ему везло в последнее время на толковых старушек — и он достаточно быстро отыскал старый дом, который, действительно, оказался почти разрушен.
Забора не было, раскуроченные ворота повисли на проржавевших столбах. Не было окон, не было дверей. В наступающих осенних сумерках дом казался ослепшим стариком, в предсмертной муке распялившим беззубо чернеющий рот. «Ну у тебя и ассоциации, Мишаня, — Сальвадор Дали позавидовал бы», — подтрунил над собой Миша, а у самого подленько зашевелился где-то под желудком липкий страх.
«И зачем я сюда приперся? — тоскливо подумал он. — Ведь где-то здесь она бродит, убийца. Надя Ермилова, которая четырех здоровых мужиков за нечего делать веревочкой придушила. Правда, в последнее время у нее истощился запас стеклянных фигурок, которыми она бедных убиенных снабжала. Но кто ее знает — вдруг придет сюда за ними? Может, они у нее где-то здесь спрятаны? Может, смыться подобру-поздорову, пока не поздно?
Нет, все-таки нужно войти и взглянуть — что к чему.
Миша сфотографировал дом, и вошел в зияющий пролом, когда-то, по всей видимости, бывший дверью.
Под ногами хрустнуло стекло.
Ему показалось: под кроватью что-то блеснуло.
Он присел на корточки, наклонился.
Сильный удар в спину, судя по всему ногой, опрокинул его навзничь. Он уткнулся носом в пол, пахнущий глиной, и тут же почувствовал сильные руки на своих плечах, и в то же мгновенье обжигающей саднящий болью захлест на шее. Он хватанул воздух и почувствовал, как в голове надувается и вот-вот лопнет огненный шар. Воздух, который он набрал, не смог спуститься ниже в гортань. Он почувствовал страшное удушье, вцепился костенеющими пальцами в жестко натянутый жгут. Замычал отчаянно, замотал головой.
За прикрытыми от боли и страха веками, на фоне уходящей в перспективу черноты, побежали огненные зигзаги, стали лопаться и взрываться горячие багровые пузыри, но в следующее же мгновенье все исчезло, и он провалился в безмолвную черную пустоту…