— Неужели, вы знали, кто убийца?
— Точно не знала, конечно. Но поняла, что это кто-то из наших — из цирковых. Когда убили Владислава, приятель его Митька Семин, наш осветитель, — он его обнаружил, — перво-наперво мне позвонил. Все-таки тетка я Владиславу, единственная родная душа. И вот, когда я вошла в комнату и увидела его неживым, тогда-то и я поняла…
Миша сидел, затаив дыхание, не сводя с Джульетты Николаевны глаз, не в силах выговорить ни слова.
— …тогда то я и поняла, что убил его кто-то из своих.
— Почему же вы так подумали? — спросил Миша и за секунду, до того как она заговорила, уже знал, что сейчас услышит.
— Потому что в руке у него стеклянный ангел был зажат, фигурка такая маленькая. Я тогда, как увидела этого ангела, так и подумала: кто-то свой убил, и с намеком. Ведь девчонку эту погибшую, Ядвигу, все ангелом стеклянным звали. За хрупкость ее, за красоту… Он спал с ней, и все цирковые об этом знали. А ей еще и восемнадцати не было.
Старуха задумалась на мгновенье и снова закивала головой, словно китайский болванчик.
— Если бы я не знала наверняка, что она разбилась тогда, много лет назад, подумала бы, что это она ко мне приходила.
Глава шестнадцатая
— Привет… — сказал он, и она увидела в его глазах разочарование. И в голосе его было разочарование.
Он не ждал ее. Он не ее ждал.
— Здравствуй, Ромка, — сказала она и взяла его руки в свои. Его руки были горячими, чуть шершавыми, крепкими. Она смотрела на него и словно вбирала в себя его лицо, потемневшее осунувшееся. И глаз не могла отвести — словно магнитом тянуло — от его губ, сухих и обветренных. Один раз в жизни он поцеловал ее, один только раз, но она навсегда запомнила тогдашнее обморочное свое состояние.
И сейчас ей хотелось поцеловать его, припасть к его губам. И этим дать ему утешение, успокоение. Она знала, какую страшную весть она ему привезла, и не знала, как он воспримет ее, выдержит ли?
— У вас десять часов до восьми утра. Время пошло, — строго сказал охранник и ушел, щелкнув замком. Они остались одни. Одни в целом мире. В опустевшем мире. Мире без ангела, без Яси. Но он еще не знал этого.
Не знал, и поэтому хмурился, не понимая, почему приехала она… она, а не Яся.
Он так и спросил, как только за охранником закрылась дверь.
— А почему Яся не приехала?
— Давай сядем, — сказала она и притянула его к кровати. Он сел, и она почувствовала, как он напряжен. Его рука, которую она обхватила в запястье, была как каменная.
— Она что, заболела? — с нетерпением, уже раздражаясь, спросил он.
— Я тут тебе вкусненького привезла, — вспорхнула она к столу, внутренне содрогаясь в ожидании того исступления, которое, как она предполагала, последует скоро. — Вот пирожки, вот сыр, шоколад. Специально привезла тот, что ты любишь, по всему городу искала.