— Позвольте пригласить вас на танец! — Конни протянул руку и поклонился.
Ха, еще одна пародия на высшее общество — мальчишка из деревни. Однако Жан, глядя на двух деревенских оболтусов, чувствовал себя несказанно счастливым. Слышать смех товарищей, увы, давно стало в их компании редким исключением в череде потерь и печалей.
— А ты красотка, Саша! — подмигнул он подруге и расплылся в улыбке.
— Да ладно тебе, это ты еще Микасу не видел! — Саша крутанулась к выходу и уперла руки в бока на манер ворчливой торговки. — Ну давай же, Микаса, входи!
Околдованный красно-золотыми шелками, Жан совершенно забыл про все на свете. Даже про Микасу. И вот теперь произнесенное имя пронзило его насквозь. Пожалуй, он еще никогда не ждал появления Микасы Аккерман так, как в то самое мгновение. Нетерпеливо вцепившись в край стола, Жан с голодной жадностью вглядывался в тьму дверного проема.
Она появилась. Полная противоположность Саши. Степенно и застенчиво «выплыла» из лестничной темноты, облаченная в синий сумрак с черной оправой изящных кружев и бисерной вышивки. В таком же, как и у Саши, незатейливом крое платья Микаса — будто загадочный бутон — внезапно раскрылась перед всеми невиданным доселе цветком. В синем шелке и невесомой паутине черного кружева, в бисерных россыпях узоров на подоле и рукавах, в глубоких складках верхней юбки и манящей прозрачности нижней она казалась Жану богиней, сошедшей с фантасмагорических гравюр, чтобы забрать его душу, которую он, не раздумывая, отдал бы ей добровольно.
Стул с грохотом упал на пол, когда Жан не смог подавить в себе порыв подняться и подскочил вверх. Хотя бы так, потому что по накрывшим его ощущениям невыносимой щемящей легкости, он бы, наверное, мог сейчас взлететь… мог броситься в огонь, воду, да куда угодно — лишь бы обратить эти мгновения блаженного и дурного головокружения в вечность.
Теперь настала его очередь идиотских жестов и игры в светскую жизнь. Он приблизился к Микасе, ощущая себя пьяным, взял за руку и склонился к ней в галантном поклоне, чтобы поцеловать тыльную сторону ладони. С не меньшим почтением несколько месяцев назад Жан целовал руку королеве Хистории на ее коронации. Сегодня же он короновал в сердце и душе Микасу Аккерман, пока она смущенно смотрела на него, но не пыталась прервать спонтанный спектакль-игру в светский раут. Главное, не сморозить сейчас какую-нибудь чушь.
— Леди Микаса, вы сегодня само очарова… — конец фразы потонул в грохочущем топоте, а в следующее мгновение в проеме двери возникла чумазая физиономия Эрена. Макушка Армина маячила позади него.
Вместе с появлением Йегера в караульню ворвалось напряженное молчание, и магия мирного вечера бесследно исчезла.
Эрен как-то тяжело оперся о дверной косяк и вдруг застыл, остановив взгляд на Микасе, в то время как она теперь смотрела только на него, тут же позабыв про Жана и остальных. Но, черт возьми, как же отличались их взгляды. Ее полный надежды и трепетного волнительного ожидания взгляд вдруг разбился о холодную сталь непроницаемого лица с полосами отметин от недавнего превращения в титана и бледными дорожками от слез на перемазанных в глине щеках.
— Что это? — хрипло спросил Эрен.
Жан мог поклясться, что Йегер в этот момент напоминал быка, перед носом которого ради развлечения махали тряпкой. Затаенная злоба вырвалась наружу и испепелила Микасу жгучей ненавистью.
— Саша… — растерялась она и опустила взгляд. Такой реакции Микаса точно не ожидала. — Саша нашла сундук с одеждой, и там были…
Эрен грубо перебил ее:
— И там были эти платья марлийских девок из борделя? — чуть ли не прорычал он, сжав зубы и грязный кулак. Наверное, сжал бы и горло Микасы, окажись она сейчас достаточно близко к нему.
Это перешло все границы. Терпение Жана тут же лопнуло:
— Э, мудила! — жестко осадил он Эрена, но тот не обратил внимания. Он смотрел только на Микасу, замечал только ее и лишь ее убивал сейчас взглядом и словами.
— Сними это, — приказал он.
Не попросил. Не сказал. Именно приказал.