Все офицеры снова зашли в избу сельсовета, где сейчас располагался штаб полка. Командир 1075-го стрелкового полка сообщил, что для уточнения взаимодействия к ним в штаб прибыли руководство полка соседей, товарищи Шубин, Горяев и Недогаров. Товарищи встали из-за стола по стойке смирно. Также сегодня в расположение нашей части вышла разведгруппа полка подполковника Шубина под командованием старшего лейтенанта Кольцова, очень удачно проведшая диверсии в Волоколамске. Тут по стойке смирно встал уже я.

— Садитесь товарищи, — сказал Рокоссовский, продолжив, — товарищи комполков, доложите общую обстановку на вверенных вам участках.

Вначале полковник кратко доложил обстановку на своем участке, потом слово взял Шубин. После этого Рокоссовский заслушал соображения комполков и полковых штабистов по предполагаемым действиям врага.

— Есть еще у кого соображения по организации обороны или нашего контрудара?

Я решил не соваться с тактическим вопросом выставления дополнительных постов в лесу, где мы спокойно прошли в тыл нашего полка. Это можно решить и на уровне Щеглова, хотя дело серьезное — там, судя по карте, полоса леса широкая — полк спокойно пройдет и никто его не увидит.

— Кольцов, а как вы думаете, командование танковой армией погибло или нет? — спросил меня Лобачев.

Я встал, оправил китель, и еще раз начал рассказ.

— Для наблюдения за штабами с целью выбора нужного времени подрыва мин, я с красноармейцами Конышевым и Ивановым забрались на церковную колокольню, которая являлась господствующей высотой над домами. С нее хорошо были видны фасады домов, где располагались штабы, а вот двор с бензовозами практически видно не было из-за здания швейной фабрики. Но подпольщики сообщили нам, что видели, как во двор немцы загнали около 30 бензовозов для танков. Мы подорвали бензовозы, насчитав 28 огненных взрывов, дальше выждали полчасика, пока офицеры добирались до своих штабов на совещания и, как только их набилось в здания побольше, мы и подорвали заложенные заряды. Здание артполка разрушилось полностью, просто сложилось — там живых быть не должно, а вот в горкоме, то есть в штабе 2-й армии, увидев, как стал пробиваться свет через щели между шторами — в ночи это хорошо было видно в бинокль, взорвали и там тротиловую закладку. В этом здании заложили взрывчатки для нанесения локального, точечного взрыва, поэтому разрушения должны быть только в двух помещениях, но думаю, товарищ генерал-лейтенант, что в зале заседаний тоже много жертв было.

— Это хорошо, даже очень хорошо, что лишили врага командования, — задумчиво произнес Рокоссовский.

— Хочу сказать, что эта операция была разработана совместно мной, командиром разведки Гуляевым, начальником штаба Недогаровым и утверждена командиром полка Шубиным. Финальное решение в самом Волоколамске было разработано и принято совместно с товарищем дивизионным комиссаром Лобачевым. Причем, город же не собирались сдавать, поэтому все командиры одобрили проведение операции, как говорится, на перспективу, на свой страх и риск. Радует, что никто не вставлял палки в колеса для реализации этой задачи, а, наоборот, оказали возможное содействие, — завершил я доклад.

Наконец вожди закончили совещание и стали выходить из избы. Панфилов немного задержался, чем я воспользовался и, подойдя, обратился к нему:

— Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться по личному вопросу.

— Обращайтесь, товарищ старший лейтенант, — заинтересовался Панфилов.

Лобачев и Горяев немного задержались, как бы прислушиваясь к разговору.

Я продолжил:

— Понимаете, Иван Васильевич, я иногда чувствую некоторые события, которые происходят в будущем, можно назвать это интуицией, так вот, не надо вам быть в Гусенево 18 ноября. В другой день, пожалуйста, а в этот — не надо.

— Хе, озадачил ты меня, Кольцов, спасибо за предупреждение, но, к сожалению, сейчас идет война, и я буду именно там, где это нужнее, — ответил мне Панфилов.

Горяев что-то сказал Лобачеву, после чего последний обратился к Рокоссовскому.

— Константин Константиныч, — весело сказал Лобачев, — обратите внимание на нашего разведчика Кольцова, полковой уникум, его в наших кругах иначе, как "Оракул" не называют. Даваемые им на совещаниях перспективы развития обстановки на фронте поразительным образом подтверждаются в действительности. Он, как будто, ясновидящий — все наперед знает! В Греции был "Дельфийский оракул", а у нас "Российский оракул". Вот и сейчас Панфилова предупредил. Иван Васильевич, я бы на вашем месте прислушался к тому, что вам Кольцов рекомендует.

Панфилов вынужденно засмеялся: