Спешки для нас никакой не было, поэтому я спокойно повел бойцов туда, где нам указали быть, мы расселись на плащ-палатки, привалившись к деревянной стене дома и, спокойно заснули — сами всю ночь блукали по ночному лесу.
— Товарищ старший лейтенант, проснитесь, вас командир батальона, капитан Щеглов вызывает, — теребил меня за плечо солдатик.
— Ну, если сам командир "батальона щеглов" вызывает, тогда надо идти, — серьезно сказал я. До моих солдат дошел смысл моего ответа и раздался громкий смех.
— Ладно, парни, отставить смех, эти красноармейцы основной удар под Волоколамском на себя приняли, хоть и щеглы.
Нас встретил подтянутый капитан, с немного подкрученными вверх усами. Я представился, доложив, что возвращаемся с выполнения задания из-за линии фронта и пытаемся выйти в расположение нашего полка. Также сказал, что мы спокойно обошли два батальонных "секрета" и такую же операцию смогут проделать немецкие егеря, то есть профессиональные охотники:
— Сам понимаешь, чем это может грозить — подведут свои части и ударят вам во фланг или в тыл.
— А что за операцию проводили, может, поделитесь информацией, что там у немцев, а то наша разведка ничего особого не сообщает, текущие перемещения у немцев, не более.
Скрывать эту информацию смысла не видел, поэтому сообщил, что нашей группой были взорваны склады с топливом для танков и БТРов и взорвали мины и тол в штабах артполка и 2-й танковой дивизии. И затишье на нашем участке фронта обусловлено именно этой причиной, пока командиров не заменят.
— Ничего себе, разведка! — присвистнул Щеглов.
Поручив ротному организовать усиление охраны фланга, Щеглов накормил нас завтраком, чему мы были безмерно рады, как раз в это время повара подвезли свои кухни в расположение батальона и кормили солдат. Выпили мы разведенного спирта за Победу, офицеры батальона "погрели уши", слушая об обстановке в тылу у немцев, а мы послушали, как у них тут дела. Потом комбат связался со штабом своего полка и сказал нам, что ему приказали доставить нас лично в штаб полка, поэтому он и будет сопровождать нас. Расстояние небольшое, около терх километров до деревни Чесмены, так что домчимся быстро.
Мы загрузились в кузов полуторки, в кабину сели шофер с капитаном Щегловым и грузовик направился к Чесмене.
Прибыв в штаб полка, мы наткнулись на нашего Шубина. Оказывается, наш полк численностью порядка 600 человек фактически "прикомандировали" к дивизии Панфилова, определив зону ответственности в километр слева от Волоколамского шоссе. В штабе полка к местным командирам добавились и пришедшие к соседям Шубин, Недогаров, Горяев. Командир полка, немолодой полковник, как старший по званию, вел беседу, выспрашивая нас обо всех перипетиях этого похода.
Я рассказывал о подпольщиках, о выявленном предателе, о пойманной немцами нашей диверсионной группе, о результатах в обследовании местности вокруг западной части Волоколамска и самой диверсии. Иногда меня дополняли бойцы группы, рассказывая о своих наблюдениях.
Оказывается, после нашей радиограммы был организован ночной вылет бомбардировщиков, которые достаточно успешно отбомбились и вернулись без потерь. А следующим днем выходили на связь подпольщики Волоколамска, сообщив о результатах диверсии и массовых облавах, проводимых немцами в городе. Эта радиограмма была принята радистами при штабе 16-й армии.
— Товарищ командир полка, товарищи офицеры! — в штаб полка ворвался командир штабной роты, — Там генералы приехали, Панфилов и еще кто-то, виноват, не знаю его в лицо.
Все быстро стали выходить на улицу, накидывая на себя полушубки. Этот кто-то оказался самим Константином Константиновичем Рокоссовским.
Полковник, отдав честь, приветствовал командующих армией и дивизией, кратко представив стоящих полковых офицеров Рокоссовскому.
Панфилов взял слово:
— Товарищи командиры, мы с Константином Константиновичем прибыли провести непосредственно рекогносцировку перед новыми боями, а также посмотреть на боевой дух нашей армии.
В свите генералов я увидел и дивизионного комиссара Лобачева, мы поздоровались, отдав рукой честь друг другу.