У меня упало сердце. Подобная фраза, произнесенная в такую минуту, казалось, лишала нас всякой надежды прояснить дело.

– Что вы имеете в виду? – спросил я, сразу же осознав, что вопрос прозвучал по-детски беспомощно.

Ответ мистера Корбека усугубил мои опасения:

– Трелони точно знает, что делает. Всеми своими действиями он преследовал определенную цель, и нам нельзя расстраивать его планы. Очевидно, что он ожидал чего-то подобного, вот и постарался принять все необходимые меры предосторожности.

– Не все! – порывисто возразил я. – Чего-то он явно не учел, иначе не лежал бы здесь в таком состоянии!

Невозмутимость мистера Корбека удивила меня. Я ожидал, что он сочтет мое замечание весомым, но оно на него не подействовало – по крайней мере так, как я рассчитывал. Слабая тень улыбки мелькнула на его дочерна загорелом лице, когда он ответил:

– Еще ничего не потеряно! Трелони принял такие меры предосторожности недаром. Несомненно, он и этого ожидал – или как минимум не исключал.

– Знаете ли вы, чего именно он ожидал и с какой стороны? – подала голос мисс Трелони.

– Нет! Ни малейшего понятия не имею. Могу лишь предположить… – Мистер Корбек осекся на полуслове.

– Предположить что? – Девушка говорила сдавленным от волнения голосом, почти страдальческим.

Темно-бронзовое лицо нашего гостя вновь посуровело, но отвечал он тоном самым мягким и учтивым:

– Поверьте, я бы сделал все возможное, чтобы избавить вас от тревоги. Но, увы, я связан нерушимым обязательством.

– Каким?

– Молчания! – коротко ответил он, и губы его жестко сомкнулись, точно стальной капкан.

Довольно долго никто из нас не произносил ни слова. Нашим напряженным размышлениям тишина только благоприятствовала; приглушенные звуки повседневной жизни, раздававшиеся где-то в доме и доносившиеся извне, казались назойливыми и неуместными. Первой нарушила молчание мисс Трелони. Глаза ее вдруг засветились надеждой, но, прежде чем заговорить, она сделала над собой заметное усилие, дабы не обнаружить своего волнения.

– Так по какому же срочному делу, сэр, вы хотели увидеться со мной, когда узнали, что мой отец… гм… не в состоянии вас принять? – Она выжидательно воззрилась на гостя, всем своим видом показывая, что уже полностью собралась с мыслями.

Мгновенная перемена, произошедшая в мистере Корбеке, выглядела почти комично. Внезапное изумление, отразившееся на лице, еще секунду назад совершенно бесстрастном и непроницаемом, приводило на память нарочито-гротескную игру мимов. Однако все ощущение комичности мигом пропало, лишь только он, вспомнив о цели своего прихода, заговорил с трагической серьезностью.

– О боже! – Мистер Корбек оторвал руку от спинки кресла и, взмахнув ею, опустил обратно с такой силой, что мы невольно вздрогнули. Сдвинув брови, он продолжил: – Я ведь отвлекся от самого главного! Какая утрата! И именно сейчас! Когда успех столь близок! Трелони лежит здесь в совершенном беспамятстве, а я связан клятвой хранить тайну! И не могу ни шагу ступить, ни даже пальцем шевельнуть без прямого его распоряжения!

– О какой тайне вы говорите? О, скажите же, скажите нам! Я так боюсь за своего дорогого отца! Не грозит ли ему новая беда? Надеюсь, что нет! Всей душой надеюсь! Я совсем извелась от беспокойства и страха! И ваши слова повергают меня в еще сильнейшее смятение! Не расскажете ли вы хоть что-нибудь, что могло бы умерить мою страшную тревогу и рассеять мучительную неизвестность?

Мистер Корбек выпрямился во весь свой невеликий рост и произнес: