Медсестра поспешно кидается ко мне и помогает приподняться на кровати. Все болит, особенно низ живота и я, прикусив губу, откидываюсь без сил на высокую подушку. Только сейчас я замечаю Давида. Он стоит у окна. В могучих руках любимого, запелёнатый малыш.

Такой крохотный!

Сердце заполняется вибрирующей материнской нежностью.

Мой Русланчик!

Давид в три шага оказывается рядом, и я настойчиво тяну руки к ребенку:

— Кажется, я чуть не умерла и не попала в ад, — морщу нос, вспоминая дикие видения. — Чтобы я еще когда-нибудь позволила сделать мне наркоз.

Ни за что!

Аккуратно прижимаю к груди теплый белый сверток и не могу до конца поверить в происходящее.

Мой сынок! Руслан…

Семь месяцев я носила его под сердцем. Столько всего МЫ ВДВОЕМ пережили. Страх, отчаянье, радость! А теперь я тебя вижу.

Крохотное личико такое безмятежное во сне, что мне даже страшно дотронуться до светлой атласной щечки. А ресницы какие!

— Ну да, — отвлекает меня Давид от первого знакомства с малышом. Несмотря на улыбку любимого, под глазами у него замечаю темные круги от усталости и переживаний. — Ты готова сбежать от меня куда угодно, только вот теперь ничего не выйдет, — целует меня в лоб и добавляет нежно: — Спасибо за дочку, милая.

Еще секунду я улыбаюсь, не до конца осознавая сказанное.

— Дочку? — непонимающе повторяю за Давидом.

Тут же опускаю взгляд и внимательно вглядываюсь в невинное личико младенца. Черты такие милые — пухлый ротик бантиком, маленький носик и длиннющие черные ресницы. Одним словом — чудо! Куколка!

— У нас дочка, — усмехается Давид. Любимый трогает большим пальцем темные кудрявые

волоски на голове крохи. — Никто не ожидал такого сюрприза.

Инстинктивно прижимаю дочь к себе сильнее и потрясенно вскидываю глаза на будущего мужа.

— Давид…

С ужасом боюсь заметить в отражении любимых карих глаз горькое разочарование. Но вместо него слышу: