— А там, милая, все прозаично. Деньги сделали свое дело.

Мне не верится, что все это происходит со мной! Мой родовой дом спасен! Опускаю голову на плечо любимому. «Мамочка, можешь спать спокойно. Мы с Давидом сохраним о вас с отцом память. Вы будите живы в наших сердцах и сердцах наших детей».

Остался только один вопрос, который все еще меня волнует. Мягко кладу ладони на грудь мужа.

— Давид, — на секунду прикрываю глаза ресницами, — а, все же, как ты узнал, что я беременна?

В карих бархатных глазах появляются смешинки:

— Уж больно симпатичный камешек был на УЗИ «почек».

— Так ты сразу догадался? — удивленно округляю рот.

Давид наклоняется и нежно целует мои губы. — Не сразу, но начал догадываться.

Вспоминаю эпизод с Клоди.

— Проверял меня, да?

Вместо слов он вновь целует меня. Вот хитрец! Нашел способ уйти от ответа. Блаженно вздыхаю. Ну, и пусть, меня все устраивает. Спустя минуту Давид неохотно отстраняется.

— Малышка, ты так и не сказала, что хотела бы получить за рождение дочери?

Прикусываю губу. Мне страшно озвучивать свою просьбу. Вдруг Давид меня неправильно поймет? Но я уже давно приняла решение. Тяжело вздыхаю, ведь я хочу попросить у мужа совсем не то, что обычно просят жены в таких ситуациях. Это не банальное кольцо, серьги, недвижимость, в конце концов.

Ну, а кто говорил, что со мной будет легко?

— Давид, я знаю, что хочу, — поднимаю взгляд на любимого и твердым голосом произношу:

***Спустя четыре года

Разрываю головокружительный чувственный поцелуй и хихикаю, словно совсем юная девушка. Грудь тяжело поднимается и опускается от нехватки кислорода.

Давид, ухмыляясь опускает темноволосую голову и тянет зубами за тонкие завязки моей шелковой коротенькой черной сорочки. Но вибрация на телефоне мужа заставляет отвлечься, и я сую ему в руки трубку, которая каким-то непостижим образом оказалась у меня прямо под спиной.

— Это Каролина, — сообщает муж, прежде чем ответить на звонок. — Да, малышка? Из динамика сотового доносится звонкий голосок дочки: — Пааапуль, принеси водички, — слышится шелест одеяла и малышка совсем по-взрослому тяжело вздыхает. — Встать не могу. В ногах спит Клоди. Будить жалко.

Закатываю глаза, еле сдерживая смех, когда Давид, словно послушная марионетка, поднимается с кровати и принимается натягивать пижамные штаны на боксеры. Ей-Богу, это чудо с непослушными черными кудрями и огромными каре-зелеными глазами вьет из него верёвки.