— Каролина, ты теплее солнечного света и гораздо ценнее любого драгоценного камня, моя дорогая доченька.

Малышка улыбается во сне, и я благоговейно целую крохотные пальчики, сжатые в кулачок. Я знаю, что улыбка у малышки непроизвольная — рефлекторная, но от этого моему материнскому сердцу ничуть не хуже. Прожектор со звездами бросает затейливые тени на стены, от чего в спальне, кажется, еще уютней. Кроха сопит, и я аккуратно поправляю почти невесомое одеяльце с голубыми слониками. Боже, какая она сладенькая булочка — так бы и съела!

Идиллия.

Только вот Давида не хватает.

Бросаю взгляд на настенные часы в виде фламинго. Шесть вечера.

Скоро любимый вернется с работы. Смахиваю со лба влажную прядь волос. Глаза горят восторгом.

Рожу Давиду ещё двух детей, как минимум. От такого мужчины грех не рожать! Да, это сложнее, чем я могла себе даже представить. Но это, определенно, стоит того. Прикусываю губу, непроизвольно вспоминая весь тот ужас, что пришлось пережить. Даже переливание крови понадобилось. Задумчиво свожу брови. Кто бы мог подумать, что моим донором станет никто иной, как Мансур Шамилевич?

А с учётом того, что мужчина скрыл от всех, что у него незадолго до событий был сердечный приступ, этот поступок тронул меня до глубины души. Все обиды в одночасье превратились в прах. Пусть звучит абсурдно, но отец Давида стал моим ангелом-хранителем в прямом смысле этого слова.

Я знаю, что Давид буквально умолял врачей, чтобы мне перелили его кровь. Как передала потом Виктория Анатольевна, слова Давида дословно: заберите у меня ВСЮ кровь. Но это было исключено.

Ему отказали.

Температура Давида оказалась выше тридцати семи градусов, что является прямым противопоказанием к донорству. Так что, Мансур Шамилевич вовремя появился и провернул все так, что комар носа не подточит. Он вытащил меня из той темноты, что грозила поглотить навсегда, разлучив с любимым и только что рождённой малышкой. После этого случая, я называю Мансура никак иначе, как — папа.

— Привет, — звучит бархатный шепот.

Макушки касается подбородок мужа, талию обвивают горячие руки. Объятия такие тесные, что не остается просвета меж нашими телами — так любит Давид. Оборачиваюсь в руках мужа.

— Привет, — словно эхо повторяю с нежным придыханием.

Карие глаза выглядят уставшими, но, несмотря на это, в них горит живой огонь. Мой мужчина очень сильный. Бизнес поднимает в одиночку, несмотря на происки конкурентов и врагов, а по ночам крохотная дочка, которая успокаивается только в его руках. Каролина будто чувствует его, помнит, как он ее ждал. Это необъяснимо, но факт! Между отцом и дочерью особая связь.

— Как сегодня вела себя моя капризуля?

Глядя в серьезное лицо мужа, начинаю перечислять:

— Встала в семь утра, приготовила кашу…

— Я про ту, — усмехается Давид, — что помладше.

Поняв свою ошибку, прижимаю ко рту ладонь, чтобы подавить смешок. Вот так…Теперь не одна я властвую безраздельно в сердце этого мужчины. Ослабляю тонкий стильный галстук на шее любимого, а затем и вовсе убираю его прочь, беззаботно бросая на длинноворсный ковер. — Хорошо, правда, — решаю умолчать о том, что как только муж переступил порог дома, чтобы уехать на работу, дочка закатила скандал.