Широкие ладони Давида скользят нежно к моим плечам, а затем принимаются мягко массировать предплечья.

— Я все решу, — шершавые подушечки пальцев так приятно прикасаются к чувствительной коже, что я почти млею под этими прикосновениями. — Настолько, насколько в моих силах, милая.

Милая… Прикрываю томно глаза, не в силах бороться с окутавшей, словно теплый кокон, негой.

— Я отдам тебе половину, — шепчу, полностью растворяясь в нежной ласке. — Это будет мое приданное.

Сильные пальцы на секунду останавливаются, а затем продолжают свой путь выше, к шелковистой тёмной массе волос. Один из пальцев отводит в сторону ароматную прядь и проходится по взволнованно бьющейся жилке, прежде чем я слышу:

— Это не важно.

Голос Давида неуловимо меняется, и я поспешно открываю глаза. Скептически фыркнув, слегка наклоняю голову набок. Проснулась моя рациональная сторона. Ну, а что поделать? Слишком уж я похожа на своего отца.

— Важно. Ведь в мое наследство входят акции «Парадайз». Как же слияние? Несколько секунд он пристально смотрит на меня, словно изучая, а затем неопределенно кивает.

— Как скажешь, — взгляд карих глаз опускается на наручные часы, а затем следующей фразой Давид буквально выбивает воздух из лёгких. — Сейчас заедем на квартиру, соберешь самые необходимые вещи.

Любимый бросает с интересом взгляд из-под бровей, словно не зная, чего именно от меня ожидать. Будто вот-вот произойдёт взрыв или накроет мощной волной цунами. Неужели я такая противная? Такая вредная? Не уступчивая? Задаю себе вопросы, прекрасно зная на них ответы. Да, Давиду не отказать в железной выдержке и нервах.

— Зачем? — в моем голосе плещется удивление, но, кажется, я уже понимаю, к чему ведет Давид. Хочет, чтобы я освободила его квартиру и переехала…

— Ты переедешь в мой дом, — в темных глазах горит решимость.

В силу привычки с губ уже готов сорваться отказ, но я буквально прикусываю язык до боли. В голове звучит голос мамы, когда она еще безуспешно надеялась достучаться до моего разума. — Дочка, Давид строит тебе дом… — Я не буду в нем жить! — А как он смотрит на тебя, Мирьям. Девочка очнись! Такого мужчину надо ценить. — Ну, мааам… — Такого мужчину надо любить — тогда он бросит мир к твоим ногам. Прости, мамочка, за то, что никогда не слушала тебя! Прикусываю губу, ощущая острый укол тоски. Как жаль, что я была так упряма и уперта, никого не хотела слышать, кроме себя. А теперь я даже не могу сказать, как ты была права. Ты, словно ангел-хранитель, пыталась уберечь от ошибок, предостеречь… Хватит игр! Довольно.

— Хорошо, — говорю осторожно, словно пробуя на вкус новое непривычное для меня слово, и тут же с испугом добавляю. — А как же Клоди?

Давид недоверчиво усмехается.

В темных глазах вижу удивление и восторг. Должно быть, он совершенно не ожидал, что я так быстро соглашусь с этим решением.

— Клоди уже ждёт новая когтеточка.

Давид и правда отличный стратег! Нет сомнений, он заранее знал, чем закончится сегодняшний вечер.

— Давид! — радостно срывается с губ. Уже ничто не может сдержать меня! — Я так рада!

Мысленно хлопаю в ладоши. Моя пушистая любимица остается со мной! Словно поезд, сошедший с рельс, все установки и неловкости откинуты прочь. Порывисто прижимаюсь к любимому, с силой обхватывая от переизбытка эмоций стальной торс. Тяжёлая рука почти невесомо и заботливо проходится по моим волосам до самых ягодиц.