Я стою на месте, обхватив руками свои дрожащие худенькие плечи. Меня еще никто так не оскорблял. В моем саду со своей любовницей в день нашей помолвки! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ Садулаева Давида Мансуровича!
Отец ровняется со мной и, оглянувшись по сторонам, будто боясь привлечь ненужное внимание, берет меня за плечо.
— Что случилось? Тебя кто-то обидел, Мирьям?
Вижу, как беспокойство темной рекой плещется в карих встревоженных глазах отца, но я не привыкла к такому проявлению чувств с его стороны, поэтому запальчиво одним движением плеча скидываю прочь теплую ладонь.
— Пойдем в дом.
Стираю пальцами слезы, замечая только сейчас, что они смешались с тушью.
Проклятье! Оказавшись в доме, стремительно подхожу к лестнице, готовая в любой момент сорваться в свою комнату, если что-то пойдет не так.
Хотя куда хуже? Куда?!
— Так, что произошло и почему у тебя такой вид?
Я вижу, как лихорадочно бьется крупная жилка на шее отца.
— Я сделала свой выбор! — поднимаю подбородок, встречаясь с обеспокоенным взглядом отца. — И какой же, Мирьям? — голос его звучит глухо и выглядит он непривычно неуверенно, даже шатко. Жестко подвожу черту и ставлю точку.
— Максут Садулаев. Я выйду только за него.
Отец делает шаг вперед. Одновременно с эти я поднимаю ногу на первую ступень лестницы, это заставляет отца нерешительно остановиться.
— Я был уверен, что…
— НИКОГДА! Никогда не говори мне ничего про Давида Садулаева! — топаю ногой, чтобы хоть как-то физически выразить разъедающие изнутри эмоции.
Никогда я не позволяла себе разговаривать с отцом в таком повышенном тоне, с такой безграничной дерзостью.
Преодолеваю предпоследнюю ступень, и будто невидимая сила заставляет меня обернуться. Кажется я, вижу то, чего не должна была видеть.
Отец стоит прислонившись лбом к стене. Он так шумно и тяжело дышит, что я пугаюсь. Правая рука родителя прижата к левой стороне груди. В волосах то тут то там блестят серебристые нити волос, и я впервые думаю о том, как часто ему приходится нервничать.
Бизнес, родственники, мои выходки, истерики мамы…
Внутри меня что-то переворачивается от мысли, что ему не безразлично. Я ему не безразлична и мой выбор… Но вот только я не готова жалеть его. Не сейчас. Может быть, потом.