— Как спалось? — интересуется Давид, как ни в чем ни бывало, усаживаясь за стол. Наблюдаю краем глаза, как он кладёт недалеко от стеклянно графина с апельсиновым соком сотовый телефон с эмблемой надкушенного яблочка. Спохватившись, что уже с минуту молча пялюсь, словно загипнотизированная, на красивую форму его рук, поспешно отвожу взгляд и нехотя отвечаю на вопрос:

— Я… — резко закрываю холодильник, когда в помещении раздается предупреждающий о долго открытой дверце звук. — Так себе…

Так и хочется сказать: плохо, потому что без тебя.

Я не смею произнести подобное в слух. Наверняка это прозвучит обиженно или, не дай Бог, еще капризно. Ведь, к моему огромному удивлению и разочарованию, спать с женихом мы легли в совершенно разных спальнях. Так захотел Давид. Это было его решение. Я уверена, что все это из-за Лазарева. Он стоит между нами. Полночи я промаялась, ожидая, что он все же придет. Но этого так и не произошло.

Безжалостный!

Суетливо подхожу к плите и принимаюсь накладывать в тарелку овсянку. Мне не хочется продолжать эту тему. Пусть думает что хочет. В конце — концов, я же не виновата, что больше для него не привлекательна с этим животом. Конечно, я уже не такая стройная, как раньше и… — Знаешь, именно сейчас сбылась моя самая сокровенная мечта.

Оборачиваюсь, вопросительно приподнимая бровь. Звучит-то как!

— И какая же?

Мне и правда интересно. Что это?! Неужели это мой голос звучит так кокетливо и с придыханием? Чтобы хоть чем-то занять руки, несколько раз мешаю кашу в полностью прозрачной кастрюльке. Неожиданно понимаю, что не предложила завтрак Давиду. Поэтому, встав на цыпочки, тянусь за еще одной тарелкой, стоящей на полочке итальянского кухонного гарнитура цвета слоновой кости. Вздыхаю с досадой, когда ничего не выходит. Слишком высоко! Легкий ветерок приподнимает небольшие завитки возле шеи и моей руки касается прохладная ткань рубашки Давида. Сильные мужские пальцы ловко снимают со своего места тарелку и ставят ее на столешницу возле меня.

— Спасибо, — выходит глухо и растерянно.

Не могу никак сосредоточиться от близости Давида. Горячие сильные пальцы обхватывают меня чуть выше

талии, прямо под грудью, и я мгновенно покрываюсь мурашками. Инстинктивно откидываюсь на широкую мускулистую грудь. Эти объятия заставляют меня судорожно глубоко вдохнуть и мои легкие тут же заполняет будоражащий аромат кедра и чистого мужского тела.

Запах Давида…

Еле разлепив губы, шепчу:

— Ты так и не ответил.

Покрытый щетиной подбородок, трется о мою макушку, и я готова буквально замурлыкать вслух.

— Ты… в нашем доме, — наклоняется ниже и прикусывает нежно мочку уха. Его дыхание становится тяжелее, когда Давид продолжает, — босая и беременная моим ребенком. Широкая ладонь ползет ниже, на секунду задерживаясь и трогая подушечкой пальца небольшой узелок завязок от халата, а затем спускается ниже, нежно поглаживая всей пятерней округлый живот.

— Это просто кайф, Мирьям. Моя.

Прикрываю глаза, полностью отдаваясь этим волшебным рукам. Дааа, так хорошо. Мягко придерживая меня за локоть, Давид неожиданно отстраняется, заставляя меня буквально жалобно заскулить про себя.

— Давай завтракать, милая, — бросает привычно взгляд на часы и хмурит темные брови, — а то опоздаем.