– Наверное, у них есть причины жить дальше.

– Например?

– Я не знаю. Муж. Дети. Работа.

– У вас есть работа, – заметил он.

– Совершенно дурацкая работа. С которой справится и шимпанзе.

– А ваш отец?

Я снова пожала плечами.

– Мне иногда кажется, что для него было бы большим облегчением, если бы меня не было рядом.

– В таком случае действительно странно, что вы еще не покончили с собой.

На минуту воцарилось молчание. Мне было слышно, как тяжелые капли дождя стучат в оконные стекла. Я не взяла с собой зонтик и теперь рисковала промокнуть. Человека, который решился покончить с собой, вряд ли сильно волнует, промокнет он или нет. В тот день, когда Вероника покончила с собой, шел дождь. Я не думаю, что она беспокоилась о том, что испортит пальто. Бретуэйт молча за мной наблюдал. Наблюдал с настороженным любопытством, как будто я была экспонатом в цирке уродов. Может быть, он действительно думал, что я сумасшедшая. Может быть, я и вправду слегка не в себе. Осмелюсь предположить, что сумасшедшие не осознают своего сумасшествия, поэтому невозможно знать наверняка, сумасшедший ты или нет. Эта мысль меня позабавила. Быть сумасшедшей весело и приятно. Можно делать, что хочешь, и никто не обидится. Сумасшедшим многое сходит с рук.

Бретуэйт заложил руки за голову и сцепил пальцы в замок.

– Знаете что, Ребекка, – сказал он. – Ваше решение – это ваше решение. Я не могу вас отговаривать. Если вам хочется покончить с собой, то вперед. Это не мое дело. Лично я ничего не теряю кроме ваших пяти гиней в неделю. Но вот в чем загвоздка: я не верю, что вы говорите о самоубийстве всерьез.

Я возразила, что очень даже всерьез.

Он сморщил лоб и покачал головой.

– Я вам не верю. Вы так старательно изображаете из себя искушенную женщину, что-то рассказываете о себе, но тем самым вы лишь отвлекаете внимание от себя. Все, что вы говорите и делаете, – это лишь маскировка. Вы явно что-то скрываете. Причем даже не от меня, а от себя самой. Вы погребены под лавиной притворства. Ваша манера одеваться – притворство. Все, что вы говорите, – притворство. Даже то, как вы держите сигарету. Вы притворщица.

Я опустила глаза, как будто он меня оскорбил. Хотя он оскорбил не меня, а Ребекку.

– Может быть, – сказала я.

– Хорошо, – сказал он. – Мы все притворщики. Вы притворщица, я притворщик. Разница в том, что я признаю: я – притворщик. Вы стали бы гораздо счастливее, если бы тоже признали правду.

– Но какой смысл становиться кем-то другим? – спросила я.

– А какой смысл оставаться собой в вашем нынешнем качестве?