Ровно в тот момент мое оцепенение спало, и присела рядом с хрипящим, задыхающимся «Женей».

Они стояли в одинаковых позах, сверля друг друга недоброжелательными взглядами, предоставляя мне прекрасную возможность для сравнения. Одного из них я с ходу невзлюбила, от второго — потеряла голову. Выходит, они должны были отличаться как небо и земля, но, при этом, были почти одного роста и даже не сильно разнились телосложением. Разумеется, Роман не тратил столько времени на спортзалы, но тоже, казалось, держал себя в форме. Видимо, внешность была совсем ни при чем. Различала лишь манера держаться… Один с первой минуты позиционировал меня как врага, другой — как друга. И на то, и на другое я ответила взаимностью.

— Ваня, — скромно представился мой спутник, осторожно сжав ее ладонь.

— Звони своему другу, — потребовала я, прерывая неприятный обмен взглядов.

Сидя в коридоре больницы в ожидании пробуждения сестры, я прокручивала в голове, что сказать сестре, когда очнется. Да ей передоз райским наслаждение покажется!

— Мы работаем вместе, — поправила я, не спустив излишнюю фамильярность. — Он сын моего начальника. Коллега.

— Ничего, клянусь. Она же девушка друга.

— Моей маме интересны только одно: выйду ли я удачно замуж. Так что ты, вообще, зря под руку подвернулся. Надо было бежать, пока предлагали.

***

— Он был сволочью со мной. А Лона ему нравится. Лона всем нравится. Вот что меня пугает.

— Значит, накачивать девушек друзей можно? Ты хоть в больницу ее отвезти собирался? Или кишка тонка сказать, что именно ты тот ублюдок, который чуть не убил девчонку?! — заорал ему в лицо Ванька, а потом швырнул на пол.

Наверное, следующие мои действия напоминали одну из сцен какого-нибудь фильма-боевика. Ну, знаете, где герой под влиянием чувств подпрыгивает, чтобы наподдать обидчику, а время замедляется, и он барахтается в воздухе, бестолково шевеля конечностями, как издыхающее насекомое… И обязательно есть еще один герой, который холоден, расчетлив и благоразумен. Он хватает ярого защитника… чего-либо поперек талии, не позволяя совершить непоправимое. Убийство, например.

Отчего-то это стало последней каплей, и совершенно внезапно я начала реветь. Несколько мгновений я ловила ртом воздух, тщетно пытаясь сдержаться, но это оказалось сильнее. Поток слез нахлынул в один миг— не предотвратишь. Автомат еще не успел налить кофе, а я уже рыдала на груди у Ваньки, как маленькая. И понимала, что никому другому эти слезы не доверила бы. Несколькими этажами выше находились мама и Лона. Они считали меня сильной, во всяком случае более сильной, чем они сами. Им нельзя было видеть меня такой. Да и чем они могли помочь? Я не верила, что помогут. А Ванька выручил. С сестрой помог, кофе сварил мне правильный взамен испорченного. Знаете, до этого момента я никогда не позволяла себе подобных излишеств. Никто мне их не позволял. И, вроде, подумать так: какой-то дешевый кофе из автомата, но для меня он оказался слишком.

Мы тоже дружно поднялись со своих стульев.

— Ничего, — бросив на меня веселый взгляд, ответил Ванька. — Мы, вроде как, друзья.

Теперь я точно знаю, что начинать отношения сразу с обустройства жилья — заведомо проигрышное дело.

— Уже прогоняешь? — поинтересовался он.

Отчего-то после этих слов Роман повернулся и изучающе уставился на Ваньку. Причем так, будто пытался поставить в соответствие мне. Маленькой, жалкой, злобной стерве — он ведь именно это он думал обо мне. Ванька это тоже понял, поскольку вопросительно взглянул на меня. Ситуация получалась безобразная. В первую очередь неловко было перед Ванькой. До того я всегда оказывалась в его глазах кем-то очень важным. Центром маленькой компашки друзей или успешной помощницей отца. Тут — прямо противоположное мнение.

В нашем случае вмешательство Ваньки было очень кстати, поскольку несмотря на выдающиеся способности к офисным разборкам, в честном бою мне бы чертова Романа ни за что не победить. Наверное, не среагируй вовремя Гордеев, я бы стала прыгать вокруг жениха сестры мартышкой, смешно колотя его в грудь крошечными кулачками и попискивая от злости на частоте чуть меньшей, чем ультразвук. Так что скрутить меня и засунуть подмышку со стороны сопровождающего было чем-то вроде спасения репутации. Хотя я все равно не оценила. И Роман воспользовался случаем проявить себя с лучшей стороны и сбежал.

Полагаю, в моей сестре Роман нашел то, что давно искал: девушку, которая признает его безусловным авторитетом. А Лона с детства была очень покладистой, неконфликтной. Она ходила по улицам держась за мамину руку, а если той не было рядом — за мою. Лет до шестнадцати она была тем самым раздражающим водителей пешеходом, который до последнего мнется у перехода, не решаясь ступить на проезжую часть и тормозя весь поток. Ей всегда была нужна твердая рука, ниточка, которая не дает потеряться в жизни. Поэтому она доверяла мне, доверяла Роме, доверяла Бесхребетному, а еще терпеливо сносила то, что ей не нравилось. Даже на общежитие не жаловалась, а ведь любить в нем было, прямо скажем, нечего.