Получив возможность заявить о себе, С.С. Ольденбург обвинил в невыносимой фальши рассказы левой эмигрантской печати о происходящем при большевиках. Вступая в спор между П.Н. Милюковым и П.Б. Струве, Ольденбург заметил, что обсуждаемую РККА «мне приходилось видеть почти целый год», и он имеет все основание выступить против популярного советского и либерального мифа, будто народ был против Белого Движения, и насильственно мобилизованные чекистами крестьяне воевали «не только за страх, но и за совесть». Такое мнение настолько далеко от правды, «что трудно понять, как могла она быть написана в газете, не являющемся органом советской пропаганды». Наиболее стойкой частью РККА Ольденбург назвал интернационалистов: латышей, китайцев, финнов и пр. Имелось, естественно и подавляющее меньшинство идейных коммунистов разного происхождения. «За пределами этих “ударных” сил большевизма уже сразу начинается та подневольная масса, которую – по старому солдатскому выражению – “пригнали” на фронт; сдаётся тысячами при поражениях: даже за Крымский период в плен красноармейцев сдалось больше, чем, пожалуй, насчитывала воинов вся Добровольческая армия!».
Таким образом С.С. Ольденбург опровергал враждебную Белому Движению идеологию к.-д. «Последних Новостей» и эсеровской «Воли России», тоже постоянно писавшей о враждебности народа к контрреволюционному движению. В Ростове-на-Дону, Москве и Петрограде, где был С.С. Ольденбург, везде надеялись на успехи Врангеля, «затаив дыхание следили за его продвижением». Никого не интересовала политическая программа Врангеля и состав его правительства, беспокоились только о том, «сколько у него войска», хватит ли для серьёзного продвижения. «Чтобы разрубить стальную сеть, опутавшую Россию, нужен меч – и острый меч. Она не рассыплется от заклинаний политических знахарей» (27 апреля) [С.С. Ольденбург «Здесь и там» // «Руль» (Берлин), 1921, 4 мая, с.2].
Практически так же рассуждали и другие русские монархисты, писавшие, что ситуация в Крыму исключала «самую мысль о политической окраске» правительства Врангеля. Если у Деникина можно увидеть «неудачный политический курс, то у бар. Врангеля было слишком мало выбора, чтобы привлекать к государственной работе одних несомненных демократов и отталкивать монархистов или наоборот». Поражение Белого Движения такие монархисты правильно определяли как следствие численно-военного (т.е. насильственно-мобилизованного), а не идейно-политического преобладания большевиков. Принятие демократических программ хода сражений на фронтах нисколько не изменило бы. Зато парламентская керенщина «“кругов” и “рад”», боровшаяся с монархистами, только разлагала тыл Краснова, Деникина, Колчака. При Врангеле её не было заметно «до середины лета» [Г.В. Немирович-Данченко «В Крыму при Врангеле. Факты и итоги» Берлин, 1922, с.5-6, 8].
С.М. Ростовцева 15 мая 1921 г. писала эмигранту Н.П. Кондакову, с неточностью о семье: «сын Ольденбурга бежал с семьёй в Финляндию, оставил отца и тем, кажется, причинил ему большое горе» [«Скифский роман» М.: РОССПЭН, 1997, с.448].
Сын историка Н.П. Кондакова Сергей тоже в 1921 г. пешком бежал через границу от большевиков и в эмиграции всю свою жизнь оставался убеждённым монархистом.
С.С. Ольденбург сходу уловил, что левые эмигрантские партии, враждебные монархистам, являются пособниками большевиков, что в дальнейшем будет постоянно подтверждаться на новых примерах. Выступление против «Последних Новостей» и всего идейного направления П.Н. Милюкова вызвало ответное недовольство и приходилось давать отпор попыткам опровержений.
«Утверждаю на основании всего что видел и слышал за эти годы: никаких резких перемен в Советской жизни не происходит. Подъяремное томление гнетёт именно своим однообразием. То же подавленное полуголодное состояние, то же незнание друг о друге (Юга о Севере, Севера о Юге, – и даже Петрограда о Москве), та же вспыхивающая временами вера в то, что “кто-то придёт и спасёт”, - те же сменяющие веру приливы безнадёжности, та же вечная унизительная охота за лишним пайком, всё это было уже в 1918 году, всё это было в начале зимы 1920-1921 года, и – «Последние Новости» не убедят меня в противником, - всё это есть весной 1921 года». Священные для февралистов завоевания революции дали «только голод, холод и невероятный небывалый полицейский гнёт, – вмешательство в частную жизнь, доходящее буквально до вырывания куска изо рта». «В советской области “каются” скорее социалисты, чем монархисты; уверенность в том, что в России будет монархия, широко распространена – и не только среди её сторонников». В отличие от поборников Учредительного собрания, монархисты в Добровольской Армии продержались дольше всех в боях с красными, не перебегая на сторону большевиков, как В. Чернов. По прямым наблюдениям Ольденбурга в Ростове-на-Дону, всю весну и лето 1920 г. население Юга ждало возвращения П.Н. Врангеля, что опровергает левую пропаганду о том, будто Белое Движение не было востребовано в народе. «Перемена настроения была крутой и всеобщей. Большевиков узнали – и возненавидели». На эмигрантах лежит задача «разрабатывать идеологию» и не прекращать борьбу с большевизмом [С.С. Ольденбург «Долг перед Россией» // «Руль», 1921, 21 мая, с.1-2].
29 мая 1921 г. М. Горький писал Ленину и Луначарскому, что чекисты произвели обыски у С.Ф. Ольденбурга. Наверняка это прямое следствие выступлений его сына в эмигрантской прессе. Горький в это время собирался включить его вместе с масоном Некрасовым в организуемый им пропагандистский Комитет помощи голодающим, главным образом для обмана Европы и США.
6 июня 1921 г. на Русском национальном съезде в Париже С.С. Ольденбург рассказывал свои личные впечатления о большевицком деспотизме, а затем нарисовал последствия для России нескольких лет революции, читая доклад об экономической положении. Ольденбург упомянул о полной беспомощности интеллигенции и её зависимости от советской власти. Быт крестьян ухудшился, и восстание в Кронштадте, по сведениям Ольденбурга, вызвано возвращением из отпусков матросов, ознакомившихся с жизнью деревень. В №327 «Общего Дела» к тексту доклада Ольденбурга прилагается его рисованный портрет. 16 июня этот доклад опубликован и в «НРЖ».
Попытка объединения эмиграции на этом съезде была заведомо неудачной из-за совершенно не подходящей фигуры организатора – В.Л. Бурцева. Несмотря на его оборонческую позицию с 1914 г., ярый антибольшевизм, активную поддержку Адмирала Колчака, Бурцев продолжал придерживаться революционных взглядов, и его газета «Общее Дело» производила довольно неприятное впечатление. Монархисты считали, что связь с Бурцевым компрометирует Врангеля. Что можно сказать и про демократический «Руль», который брал за идеологический образец сочинения американского еврея Г. Бернштейна, известного автора исторических фальсификаций, специализировавшегося на дискредитации Царской Семьи и Российской Империи. «Руль» 18 июня 1921 г. в передовую статью вынес отождествление Г. Бернштейном Русского Самодержавия и коммунистического интернационала.
Собравшийся с 5 июня по 12 июня съезд избрал Русский Национальный Комитет из 74 человек во главе с А.В. Карташевым, который также не символизировал последовательные правые настроения подавляющей массы белоэмигрантов. Подстраиваясь под пропаганду республиканцев, Карташев приравнивал чекистов слева – к правым “чекистам”, в связи с чем монархисты рекомендовали ему отправиться к большевикам и сравнить с прежним опытом в Российской Империи, действительно ли чекисты и жандармы два сапога пара.
З.Н. Гиппиус осталась недовольна съездом: «такие ошибки наворочены, что за голову хвататься!». Не понятно только, что именно ей не понравилось, но к её удивлению, А.В. Карташев превратился в русского националиста, каким прежде не был.
Заявляя в статье «Наше лицо» идеи Комитета, избранного на съезде Русского Национального Союза, А.В. Карташев решил, будто государственный национализм ими ставится выше партийного деления на монархию и республику. Тем самым Карташев проигнорировал фактическое культурное содержание русского национализма, его ценности заменил на абстрактно внежизненный этатизм в интересах фактических врагов национализма. С таким подходом никакого общенационального собирательства, голословно противопоставляемого кружкам и сословиям, добиться было невозможно. Программа РНК оказывалась мелко-партийной, а не национальной.
Генеральный секретарь РНК Юлий Семёнов в заслугу Комитету ставил работу с европейскими властями, решение вопроса о возможности получения образования русской молодёжью. По этому делу он ездил в Лондон. Ю.Ф. Семёнов (1873-1947) - будущий редактор газеты «Возрождение», с которым будет тесно сотрудничать С.С. Ольденбург. Ю.Ф. Семёнов в Российской Империи был близок к С.Ф. Ольденбургу и В.И. Вернадскому, в начале 1920-х он продолжал числиться в партии к.-д. и через РНК пытался повлиять на группу к.-д., которая не пошла за Милюковым в РДО, в сторону сотрудничества с монархистами, дабы “переиграть” их. РНК был основной сферой приложения сил Ю.Ф. Семёнова. Прошлое партии к.-д. затем будет компрометировать его во главе русской национальной газеты в Париже. Но значительный уход направо заслуживает одобрения.
По сообщениям наблюдателей, на Съезде «кисло и нехотя» слушали «баяна свободы», к.-д. Ф. Родичева, «жиденько аплодируют даже Гучкову, Струве, Набокову… И посмотрите, с каким громом аплодисментов встречается случайный рассказ Ольденбурга о том, что большинство крестьян мечтает о возвращении к довоенному строю (так ли это в действительности?); посмотрите, как неистовствует зала Мажестика от удовольствия – в публике много дам! – когда случайный оратор с значительнейшим ударением говорит, что «мы должны уметь любить, мы должны и уметь ненавидеть», - что в решении окраинных вопросов мы не должны забыть ни суверенитета Великой России, ни её насущных потребностей» [Макс Ар. Р. «Русские съезды» // «Сегодня» (Рига), 1921, 15 июня, с.2].
«Руль» относительно 6 июня передавал выступление С.С. Ольденбурга направленное против «партийных разногласий» и за свержение большевиков «каким бы то ни было способом». Согласно «НРЖ», вечером 8 июня Ольденбург читал доклад о значении Торгово-промышленного съезда в Париже, прошедшего прямо перед текущим съездом с участием П.Б. Струве (можно подозревать что Ольденбург на нём присутствовал).
В выступлениях за 8 июня Ольденбург не признавал отделения окраин Российской Империи. «Расчленение России не признано русскими. Излишне выносить резолюции, говорящие о любви или ненависти к окраинам. Незачем также провозглашать неприкосновенность России, являющуюся для русских бесспорной».
9 июня, согласно корреспонденту «Руля», «Ольденбург высказал мнение, что после установления новой власти, не нужно будет искать непосредственных симпатий населения; нужно дать ему порядок, а потом свободы. Новой власти придётся бороться с местными волнениями, с чёрной сотней, погромщиками и большевиками. Она будет вынуждена предпринимать много военных экспедиций. Ей понадобится содействие всех интеллигентных сил, не исключая правых». Под “чёрной сотней” в данном случае явно подразумеваются не правые монархические организации, на поддержке которых С.С. Ольденбург предлагает основывать новый режим, а анархические еврейские погромы и уголовную преступность в целом, которая в Российской Империи и при Белом Движении была врагом правопорядка. Понятно, что контрреволюционное подавление погромов не основывается на симпатиях преступников, как и в целом победа в гражданской войне – это результат фактической силы, а не пропаганды. Одолеть революцию, как следует из мысли Ольденбурга, можно следуя правым политическим принципам, а не возвещением всевозможных “свобод”.
Большевики приводили в такой форме цитаты из выступления С.С. Ольденбурга на съезде: «Русское общество не должно рассчитывать на свободу, когда Россия восстановится. Ещё, может быть, будет дана та доза свободы, которая была при Александре III, но речи не может быть о свободе, которой оно пользовалось в довоенное время» [Н. Мещеряков «Распад» // «Красная новь» (1922), №1 (5), с.236].
Либеральная газета «Сегодня» 19 июня опубликовала свою корреспонденцию о работе съезда, где снова отмечен успех у публики: «г-н Ольденбург рисует детально разработанный план тех мер, к каким должна будет прибегнуть будущая российская власть. При этом он исходит из положения, что не на сочувствии населения можно основать власть в России. Придётся прибегать к военным экспедициям, поддерживать сношения с крайними правыми, опираться на армию из своих сторонников и добровольцев и т.д. Публика довольна и аплодирует всем этим заявлениям».