Поддерживавший Белое Движение Г.А. Шечков в эти дни скрывался от красных в Одессе, где и скончался в июле 1920 г. от сердечного приступа. В Одессе под властью большевиков оказался и заболевший тифом И.Л. Солоневич.

Газета «Великая Россия» заняла в Крыму ведущие позиции. Н.Н. Чебышев и Н.Н. Львов поддерживали дружеские отношения с Врангелем. Мемуаристы вспоминают приподнятый оптимистичный тон их издания. Из правых монархических газет выходил также «Ялтинский Вечер» графа П.Н. Апраксина при участии И.Д. Сургучёва и «Царь-Колокол» Н.П. Измайлова.

В мае Сергей Сергеевич перебрался в Ростов-на-Дону, где наблюдалась более оживлённая торговля. Осваговские плакаты ВСЮР сменились красногвардейскими и расклеенными московскими газетами. «Тягостное впечатление произвело обращение ген. Брусилова», ранее отказавшегося переходить на сторону Белого Движения, а теперь прямо поддержавшего красных. «Дореволюционные военные заслуги совершенно исчезали перед этим фактом. Пожалуй, именно эти два воззвания – Ленина и Брусилова – создали некоторую ясность, уничтожили колебания: как ни относиться к полякам, нельзя быть заодно с большевиками».

Отступление поляков из Киева не вызвало сожалений у жителей Ростова, которые были разочарованы отсутствием у Польши намерений свергать большевиков повсюду, а не просто расширять свою территорию за счёт советской. «Они только о себе думали, до нас им дела не было – поделом им теперь!». «Таково было настроение, преобладавшее в обывательской среде» (ровно такого отношения заслуживает и современная западная русофобия “цивилизованного” мира в связи с Украинской войной 2022 г.).

Летом в Ростов-на-Дону приезжал Троцкий, красные перешли в наступление на Польшу. «Никогда интернационально-коммунистический характер советской власти не проявлялся с большей яркостью, чем в момент её успехов, во время польской войны» («Возрождение», 1935, 10 июня).

«Репрессии, постепенно, возрастая, приняли форму подлинного террора. Каждый день узнавали – такого-то больше нет, такой-то отправлен в Москву. Обыски производились обычно под утро. Дома оцепляли; и затем медленно, от этажа к этажу, обходили квартиры с обыском. Можно было лежать целые часы, дожидаясь, когда дойдут наконец и до твоей квартиры: уйти всё равно никакой возможности».

В.И. Вернадский эти месяцы не знал что с ним стало: «Серёжа неизвестно где, остался в Новороссийске» [«Минувшее», 1995, №18, с.384].

До 6 октября 1920 г. С.С. Ольденбург прожил в Ростове-на-Дону, после чего выехал в Москву, планируя через обход с севера присоединиться к Врангелю в Крыму. Других доступных путей не имелось. В Москве и Петрограде он провёл шесть недель. Хотя воспоминания написаны после смерти отца и уже не могли ему навредить, Ольденбург не даёт сведений о их встрече, кроме косвенного: «в некоторых кругах прямо сочувствовали большевикам в этом столкновении». «Казалось: люди здесь жили под глубокими сугробами снега, и давно утратили представление о живой жизни и борьбе».

Супруга С.С. Ольденбурга и двое их детей Зоя и Елена 23 февраля 1921 г. выехали с В.И. Вернадским в Петроград из Симферополя, спасаясь от красного террора в Крыму. В 1941-42 г. Вернадский часто вспоминал, что за ним и за семьёй С.С. Ольденбурга прислали санитарный поезд с одним мягким вагоном от Академии Наук через наркома Н.А. Семашко. А.Д. Ольденбург до этого жила «где-то в Крыму», работала учительницей сельской школы в Кореизе. Несомненно, для вызволения своих внучек задействовал связи академик С.Ф. Ольденбург.

Ирина Оболенская вспоминала, что в начале 1921 г. «от времени до времени на улицах Симферополя устраивались облавы». Разыскивали и преследовали лиц, связанных с Белым Движением [«Вестник РХД», 2000, №181, с.219].

В апреле 1921 г. в Симферополе «один наш медик профессор высчитал, что из 2500 калорий, необходимых человеку, мы сейчас имеем 800. Без страха смотреть в будущее могут только очень большие оптимисты» [Б.Д. Греков «Письма (1905-1952)» М.: Памятники исторической мысли, 2019, с.192-193].

С помощью проводника, в крестьянской одежде Сергей Сергеевич выбрался из-под красной оккупации через границу в Финляндию. Сообщавшая эти подробности об авантюрном нелегальном переходе дочь Зоя вспоминала, что в 1920 г. Ада считала расторгнутым их брак. Политические позиции у неё тоже расходились с С.С. Ольденбургом. Длящаяся размолвка побудила Аду остаться с дочерьми в Петрограде и устроиться сначала воспитателем в детской колонии «Красная новь», а затем учительницей математики в школе. В Российской Империи Ада закончила математическое отделение Высших женских курсов.

По воспоминаниям её родственницы Е.Б. Халезовой «Дорога длинною в жизнь», «Ада – обладала необыкновенными математическими способностями». «Только по злой иронии [?] судьбы она не стала выдающимся математиком» http://halezova.ru/ddvzh02.htm

Согласно воспоминаниям Н.П. Анциферова «Отец и сын Ольденбурги» (1957), не владеющий элегантными манерами, мешковатый, но «поражающий своей необычайной эрудицией» С.С. Ольденбург, будучи в Петрограде, дома у И.М. Гревса обвинял отца в порабощении РАН красными: «что можно сделать [вместе] с большевиками?», восхваляя непримиримость П.Б. Струве. «История продолжается. И только время покажет, кто был прав – Ленин или Струве».

Комментатор этих отрывков Б.С. Каганович затруднился определить, относится ли наблюдение их споров к 1918-му или 1920 г., хотя вполне понятно, что кратковременное сотрудничество в газете «Русская Свобода» и Лиге русской культуры ещё недостаточно тесно связало П.Б. Струве и С.С. Ольденбурга, сравнительно с боевой идеологической работой в белогвардейской «Великой России». Приводимые же доводы С.Ф. Ольденбурга о многочисленности поражений П.Б. Струве определённо указывают, что к ним уже причислены октябрь 1917 г., разгром ВСЮР Деникина и эвакуация Врангеля из Крыма. Следовательно, описанные сцены относятся ближе к концу 1920 г.

В книге воспоминаний ученика И.М. Гревса упомянуто очень сжато, с отсылкой к богословию: «детей мы порождаем, а не творим. Сын Ольденбурга и сын Вернадского не пошли по стопам отцов. При всей взаимной любви между отцами и детьми здесь вскрылась непримиримость их общественных позиций: молодой Ольденбург и молодой Вернадский оказались в эмиграции» [Н.П. Анциферов «Из дум о былом» М.: Культурная инициатива, 1992, с.174, 429-430].

Академик П.Б. Струве, с чьим именем связал свою участь С.С. Ольденбург, был заочно приговорён большевиками к расстрелу в августе 1920 г. по делу Тактического центра [Т.И. Ульянкина «Михаил Михайлович Новиков. 1876-1964» М.: Наука, 2015, с.94].

Сейчас можно определённо утверждать, что прав оказался именно П.Б. Струве. Экономический провал СССР произошёл вследствие непризнания Лениным силы критики марксизма со стороны Струве, который ещё в 1899 г. указывал на используемое капитализмом «безостановочное повышение производительности труда», которое Ленин подменял теорией классовой борьбы и утопией социализма [В.И. Ленин «Полное собрание сочинений» М.: Политиздат, 1979, Т.4, с.82].

В конце 1920 г. С.С. Ольденбург помимо осмотра Петрограда, о котором напишет вскоре несколько статей, заезжал и в Царское Село, где ему принадлежал до революции дом. Разрешения на такую поездку не требовалось. Получить билет было легко, но трудно втиснуться в вагон. Само название Царское Село запрещалось к употреблению, и звалось теперь Детское село Урицкого. Павловск переименовали в Слуцк по фамилии убитой под Пулково при наступлении генерала Краснова Берты Слуцкой (состояла в Бунде). «Приезжающему без “мандата” совершенно негде ни пообедать, ни купить хотя бы хлеба. Нет рынков, даже “летучих”, как в Петрограде». «В большинстве квартир живут не прежние их владельцы. Мебель объявлена принадлежащей Совету, мелкую недвижимость, по ордеру Совета, иногда возвращают, но обычно её уже не оказывается: наиболее частая отговорка при это – “здесь были белые и всё увезли”». По рассказам жителей, которые слышал С.С. Ольденбург, трёхдневное пребывание войск Юденича вызывало «самые сочувственные» отклики. «Все в один голос говорят, что при белых ничего не тронули» (эти воспоминания опубликованы в Финляндии 3 июля 1921 г.).

Определённо, С.С. Ольденбургу принадлежит подписанная С. серия статей «По Советской России. Москва». 1-я часть начинается так: «пять часов утра; свежая октябрьская ночь; через закоулки недостроенного вокзала выходим на Каланчевскую площадь». Типично для Сергея Сергеевича обильное использование разделительной точки с запятой. Октябрь – время его приезда в Москву из Ростова-на-Дону. Новые советские цены он сравнивает с октябрём 1918 г. – последним проведённым им полным месяцем при красных в Петрограде. Ольденбург перечисляет все запомнившиеся ему характерные черты нового быта [«Новая Русская Жизнь» (Гельсингфорс), 1921, 2 февраля, с.2].