– Нет, – сказала я. – Меня или Дану?
Теперь настал его черед отвернуться от стекла.
– З-з-зачем о таком спрашивать?
Я не хотела, чтобы он ушел. Пока не хотела. Я хотела спросить, когда именно он взял Гвендолен Ярборо «в законные супруги». Правда ли он это сделал, когда я была еще в роддоме, недоношенная, утыканная всяческими трубками? Я залезла в ящик маминого стола и рассмотрела свидетельство о браке, но не была до конца уверена. Если Гвен говорила правду, это значило, что у меня проблема: я не смогла бы сказать об этом маме, но не хотела оказаться в разряде людей, которые любят мать, но при этом врут ей.
– Т-т-ты сама знаешь, Шорисс, – сказал папа. – Открой дверь. Ты испытываешь мое терпение. Когда ты так себя ведешь, у людей сердце покрывается коркой. Я не хочу, чтобы мое покрывалось коркой в отношениях с тобой.
Услышав в голосе угрозу, я положила ладонь на ручку двери и впустила отца в дом.
– Ты меня любишь?
– Конечно, люблю.
– Тогда почему ты женился на Гвен, пока я еще лежала в кювезе?
– Кто тебе т-т-такое сказал?
– Она.
– Я бы такого не сделал, – сказал отец. – Я бы с тобой так не поступил.
И так легко было поверить ему на слово: так же, как снять тяжелый рюкзак, так же, как упасть с лестницы, так же, как закрыть глаза и заснуть.
26
Свадебная песнь
Она его простила. Разве могло быть иначе? Я, конечно, сомневалась, но была слишком юна, чтобы понимать, как устроен мир. Когда мама позвала меня сесть за кухонный стол, она уже стала похожа на себя. На ней был зеленый спортивный костюм в блестках, накладные волосы рассыпались по плечам упругими оптимистичными кудряшками, похожими на серпантин. Пока она говорила, я сосредоточилась на ее рте. На зубах были пятнышки помады.
– Папа не хотел, чтобы так случилось. В душе он очень хороший человек. Когда мы поженились, он взял на себя ответственность. Мог поступить как угодно, но достойный выход из положения был только один. Мы были, по сути, детьми. Шорисс, в твоем возрасте я уже три года как была замужем и похоронила ребенка. Ну, не совсем похоронила. Под надгробным камнем в церковном дворе рядом с могилой бабушки Банни нет останков моего сына. К тому времени, как я смогла самостоятельно встать, врачи уже отправили его маленькое тельце в крематорий. Ничего не осталось. Ни пепла, ничего. Он был такой крошечный, что просто испарился. Все это я пережила, когда была младше, чем ты сейчас.
Да и папа был не намного старше. Ведь это был и его сын. Его ребенок превратился в дым.
Но меня не выгнали из дома. Я не могу этого забыть, что бы ни происходило между нами сейчас. Твой папа женился на мне, потому что я ждала ребенка, но даже когда я не смогла родить ему живого сына, он позволил мне остаться под его крышей и быть частью семьи. И точка. Это факт, и его не изменить. Как бы я ни злилась, как бы мне ни было больно, какая бы каша ни была в голове, я не могу забыть его великодушия.
– А как же я? – проговорила я, хотя было стыдно спрашивать.