Я сложила ладони, как подушку, и оперлась о «торпеду». С каждым днем ситуация становилась все более безумной.

– Да вы что, ненормальные все? – возмутилась я. – У папы дочь от этой женщины, а ты говоришь так, будто влюбился. Что в них такого? Мы с мамой тоже можем быть глубокими. Мы тоже можем быть интересными.

– Это не соревнование, – заметил Роли.

– Тебе легко говорить.

Дядя очень напоминал мне Джамаля: эти хорошие парни разбивают тебе сердце, но при этом ухитряются создать ощущение, что не они тебя обидели, а наоборот – ты их. Я вышла из машины, обошла вокруг и прижалась лицом к щелке приоткрытого водительского окна.

– Еще один вопрос, – выдохнула я. – Какой у них адрес?

Жилой комплекс «Континентал-Колони» с виду напоминал местечко где-то в Европе – может, горнолыжную базу или что-то вроде того. Здания были кремового цвета, с черными ставнями. Крыши у таунхаусов были трапециевидные, как знаки остановки. Их дом номер 2412 располагался в ряду неотличимых от него зданий. Я остановилась перед ним, заглянула в сумку: проверила, со мной ли открытка. Краешки покоробились от картофельного сока. Я посмотрелась в зеркало заднего вида. Сейчас мама была не в состоянии скорректировать мои наращенные волосы, поэтому, чтобы спрятать неопрятно торчащие прядки, я обернула голову фиолетовым шарфом, облизнув палец, убрала несколько курчавых волосков и открыла дверь машины.

Подъездная дорожка к дому вся вспучилась из-за травы, пробивающейся сквозь бетон. Мне это принесло некое удовлетворение. Наш-то двор был чистенький и аккуратный. У нас азалии были в цвету, а папа недавно покрыл почтовый ящик свежим слоем белой краски. Я стояла перед дверью, взявшись за кольцо, и пыталась решить, что скажу. Хотелось понять, зачем Дана так беспардонно влезла в нашу жизнь. Чтобы узнать меня или навредить? Может, она это сделала по указанию матери? Чего они хотят? Я не представляла, как добуду эту информацию. Если события последних недель чему-то меня и научили, так это тому, что люди говорят только то, что хотят сообщить. Если задашь прямой вопрос, не факт, что получишь прямой ответ.

Я убрала руку с кольца и уже было развернулась, чтобы идти к машине, но тут дверь дома распахнулась. На пороге стояла Гвен в белой форме медсестры.

– Да?

Она выглядела как дух грядущего Даниного Рождества, не была расфуфырена, как в тот день, когда ворвалась в «Розовую лису». Красивые волосы были завязаны в узел на затылке, а в углах рта пролегли складки. – Ты ко мне?

– К Дане, – ответила я.

Гвен улыбнулась.

– Она в школе. И позволь спросить, что ты здесь делаешь среди дня? Неужели сейчас нет школьных контролеров?

Что крылось за ее игривым упреком, понять было сложно. Казалось, эта встреча ее потешала, словно я была маленьким ребенком, который сделал что-то взрослое, например заказал в ресторане лобстера.

– Сейчас я забочусь о маме, – ответила я.

– А тебе не кажется, что о твоей маме и так заботится достаточно людей?

Она продолжала говорить в том же тоне и пригласила меня в дом.

Судя по всему, гостиная у них была посвящена Дане и кристаллам «Сваровски». На всех горизонтальных поверхностях расположились стеклянные фигурки на зеркальных подставках. Стены были сплошь увешаны портретами дочери. Среди них школьные фотографии в хронологическом порядке – но были и другие, которые смахивали на дело рук Роли. Гвен повела рукой, и я села на кожаный диван. Хотя на подушки было накинуто покрывало из шенили, кожей бедер чувствовались трещины в обивке.

– Могу предложить тебе какой-нибудь напиток? – спросила Гвен.