– В Рейна? С чего ты взял?

Слегка отвернувшись, Эртан похмурился, подёргал плечом и пояснил:

– Ну, это было очень заметно… и, Рас… – с казалось бы искренним сочувствием снова повернулся он к брату: – Рейн, видимо, отвечает ей взаимностью… их поведение было весьма вольным, по правде сказать.

Рассэл продолжил глупо хлопать ресницами. Лицо его побледнело.

– Как же так?.. – одними губами переспросил он а потом возмутился: – Этот кружевник!

Эртан скорбно покивал головой, разумея: мол, да, сам удивлён.

– Да он же рогрова баба, а не мужик! – разошёлся Рассэл, хватаясь за какую-то вазу и лихо разбивая её об стену.

Эртан с любопытством посмотрел на осколки. Ожидаемо, ваза не была пустой: внутри пряталась какая-то вязаная тряпка… или носок?

Опрокидывавший в этот момент стул Рассэл никаких тряпок, разумеется, не заметил. Его негодование было слишком высоко: Рейна он почитал за капризного самовлюблённого типа, который озабочен только красивыми нарядами да цацками.

Покашляв, Эртан прервал разгромление чужой гостиной:

– Рас, ты бы поаккуратнее, – с лёгким укором заметил он.

Оглядев разбросанный в гневе вещи, Рассэл покраснел и поспешно принялся наводить порядок. За исключением погубленной вазы, ему это удалось.

Закончив с уборкой, он хмуро устроился в кресле, опёрся подбородком о руку и задумался. Спустя пять минут уточнил без особой надежды:

– А ты уверен?

– У Рэми спроси, – закатил глаза Эртан. – Она тоже заметила.

Рассэл снова нахмурился.

В таком виде их и застали вернувшиеся дамы.

Первым делом Тунь заметила учинённый беспорядок, но вместо того, чтобы рассердиться, напротив, с искренней радостью воскликнула:

– О Боже, вы нашил мои любимые носки!

Она подбежала к вороху осколков, непринуждённо уселась прямо на пол, сняла туфельку и принялась примерять найдённое.