В саду Рэми ожидало очередное потрясение. Тунь затащила её в странную беседку – странность заключалась в отсутствии крыши – и вдруг разрыдалась.

Плакала она самозабвенно и горько, вцепившись в плечо Рэми и громко всхлипывая.

Понять эту вспышку было невозможно, и что делать в такой ситуации – оставалось непонятным. Ну разве что гладить безутешную по спине и смущённо уверять, что всё в порядке и что всё будет хорошо.

От души нарыдавшись, эта эксцентричная особа столь же неожиданно успокоилась и соблаговолила ввести опешившую гостью в курс дела.

Выяснилось, что пару лет назад Рассэл начал всерьёз ухаживать за Тунь, и дело вроде как успешно двигалось к сватовству, неспешно и осторожно: жених был младше предполагаемой невесты на шесть лет, и на тот момент был безобразно юн. Тунь это обстоятельство не смущало: ей импонировала в Рассэле его способность принимать её такой, какая она есть. До этого все предполагаемые кавалеры упорно пытались переделать ей и заявить, какой она должна быть – ведь их жена должна соответствовать неким представлениям! Рассэл был приятным исключением в этой череде: его восхищал характер Тунь таким, каким он был, и он единственный из всех её знакомых действительно умел ценить её вполне.

Она не была влюблена так уж сильно, а может, даже и совсем не была влюблена. Но она ощутимо разглядела в Рассэле своего будущего мужа и успела постепенно привыкнуть к нему: такому надёжному, такому понимающему, такому поддерживающему. Учитывая общую взбалмошность Тунь, которая, по её собственному утверждению, была слегка влюблена во всё, что носит брюки, такое восприятие мужчины как соратника и будущего мужа и было тем, что в её случае имело смысл назвать любовью. Во всяком разе, её отношение к Рассэлу существенно отличалось от всего, что она испытывала к другим мужчинам. Рассэл был уникален и неповторим.

И тут – грянула эта история с Элпи, которая так легко вскружила юноше голову!

Тунь приняла удар героически: никто и не заметил, чтобы она что-то испытывала по поводу покинувшего её кавалера.

– Как Эртан только мог так говорить! – снова всхлипывала она, вспоминая сегодняшние дипломатические заходы. – Ты понимаешь же, Рэми, что это ведь унизительнее всего: он, видите ли, готов на мне жениться ради каких-то политических выгод!

Рэми, которая по ходу рассказа прониклась, уже мысленно планировала слегка убить Элпи, вправить мозги Расу и выговорить Эртану по поводу его бестактности.

– Это не так, Тунь! – горячо возразила она, беря женщину за руку. – Ты бы слышала, как Рас о тебе говорит! Ты ему по-настоящему дорога.

Тунь ни капли не утешилась; её лицо стало хмурым и горьким, когда она парировала:

– Я ему дорога, но жениться он хочет на этой вертихвостке.

Вскочив, Рэми гордо заявила:

– Я с ними разберусь! – и рванула разбираться, но её остановил неожиданный смех.

– Ох, Рэми! – смеялась Тунь так искренне и беззаботно, будто не рыдала только что так горько. – Какая же ты наивная! – та затормозила и задумалась, не посчитать ли себя оскорблённой. – Впрочем, – тем временем продолжала мысль Тунь, – это весьма идёт к обычной манере Эртана и изящно её дополняет.

Ничего не понимая, Рэми уселась обратно и взглядом затребовала объяснения.

– Тобой слишком легко манипулировать, милая, – охотно растолковала свою мысль Тунь, поглядывая весело и дружелюбно. – Достаточно слегка нажать на твоё горячее чувство справедливости – и ты готова бежать и спасать кого угодно, даже не вникнув в ситуацию.

Хмурясь, Рэми поняла, что её опять провели. Видимо, не только Эртан владеет искусством жалостливых взглядов! Но… как же так? Тунь выглядела такой искренней и казалась такой откровенной и беззащитной в своём горе…

Разгадав размышления принцессы, Тунь махнула рукой: