Это всё было так сложно, что, наверно, она опять бы расплакалась, если бы он не отвлёк её новой мыслью:

– Но зато теперь я, кажется, лучше понимаю мотивы твоего отца.

– Хм? – теперь уже заинтересовалась она, требуя пояснений.

– У вас в Ниии, – сказал он таким тоном, каким сама она большую часть жизни говорила «там в Мариане», что её изрядно насмешило, – таких женщин, как ты, ценить не умеют, Рэми. То, что в тебе есть самого важного, самого ценного, они пытались бы в тебе задушить и задавить, подогнать под свои требования и ожидания. А ты – ты постоянно чувствовала бы себя неправильной, виноватой за то, что ты такая, какая ты есть, – в его голосе даже звучал сдерживаемый гнев – видимо, на тех, кто отравлял её юность таким мнением. – У нас, напротив, женщины с сильным характером в чести. Здесь тебя будут уважать, здесь тобой будут восхищаться. Ты здесь на своём месте, Рэми.

Это, определённо, было так, и она сама это чувствовала.

И дело было не только в Эртане, который понимал, ценил, помогал проявить себя, принимал всерьёз её проекты. И не только во всех остальных: Рассэле, который принял её в команду мыслителей на равных, Бетисе, который увидел в ней полноценную коллегу, Элпи, которая заключила с ней настоящий взрослый союз…

Дело было в том, что в Мариане люди и впрямь были другими, и действительно могли ценить в Рэми то, что на её родине казалось многим в лучшем случае безобидной блажью королевской дочки.

В Ниии Рэми выделялась среди всех знакомых ей дам. Даже среди старших ей было трудно найти собеседницу по себе, что уж говорить о ровесницах. Здесь же она постоянно сталкивалась с женщинами, которые могли выступать с нею на равных или даже превосходили ей по всем фронтам. Одни только Элпи и Тунь чего стоят! Вот у кого ей есть, чем поучиться!

В Ниии ей казалось, что она давным-давно прыгнула выше потолка, и ей неосознанно хотелось пригнуться, стать проще, обычнее, ближе к остальным.

В Мариане она поняла, что потолок, на самом деле, ещё очень-очень далеко, и дай Бог, чтобы жизни хватило до него добраться.

И это было удивительно.

– Чудо, – согласилась она, оборачиваясь в нему.

– Настоящее, – согласился он, улыбаясь глазами.

…хозяйку дома они увидели вновь лишь утром. Та сидела за кухонным столом и что-то увлечённо строчила на листке бумаги. Под ним и вокруг него были разбросаны другие листки, с кучей пометок, поправок, клякс, рисунков и надписей во все стороны. Рассэл тоже уже был здесь, попивал чай и наблюдал за этой картиной с улыбкой.

– А, вы как раз к обеду! – радостно провозгласила Тунь, не отрываясь от своего дела.

– К обеду? – удивилась Рэми, ища взглядом часы.

Те честно показывали девять утра.

– По средам я всегда встаю в пять, – легкомысленно отмахнулась Тунь.

Эртан, устраиваясь за столом, хмыкнул:

– Когда я видел тебя в прошлый раз, ты всегда вставала в пять по субботам.