Руки её опустились.

– Что?.. – глупо захлопала она ресницами и не сумела сформулировать мысль. – Как?.. – нервно передёрнула плечами, словно отмахиваясь. – Да быть… – снова оборвала себя. – Ничего не понимаю, – нахмурилась и прикрыла лицо руками.

На Алиссию было страшно смотреть; лицо её исказилось:

– Ты?.. – потрясённо выдохнула она, из реакции подруги догадавшись, что шпионаж в пользу Ниии та, определённо, не одобряет.

Поражённые, они уставились друг на друга с одинаковым выражением горя и непонимания на лицах.

Глазами Алиссии всё казалось просто. Её любимая принцесса вовсе не горела желанием выходить замуж за марианца, и всячески пыталась этот брак расстроить, а когда не получилось – решила использовать своё положение к своей выгоде. Алиссия полагала, что Рэми ненавистен А-Ларрес, втянувший её в эту историю, неприятен варварский и отсталый Мариан. Почему в свой отъезд в Ниию она не настояла на разводе, было не очень понятно: их разговор на иве включал всё на свете, кроме рассказа о мотивах. Самой Рэми было стыдно признавать, что отец был прав, отсылая её в эту страну, и поэтому она не затрагивала эту тему.

Глазами Рэми тоже всё казалось просто: она стала повелительницей Мариана, это теперь её страна! Немыслимо подыгрывать Ниии в политических играх против Мариана!

– Что же теперь делать!.. – прижала в ужасе кулачок ко рту принцесса, осознав, что обвинение в шпионаже ошибкой не было.

До этой минуты ей казалось, что нужно воевать лишь с упрямством матёрых параноиков, которые углядели невесть что в письмах невинного человека; отстаивать полноценного шпиона – задача куда как более трудная.

– Но… зачем? – родился у Рэми новый логичный вопрос.

Неужели батюшка-король подсуетился? Вот и спихнуть бы на него проблему, сам подставил её подругу – сам пускай теперь и спасает.

Алиссия в ответ на этот вопрос покраснела так, что Рэми сразу стало понятно: никакой король тут не причём.

– Ну как же так! – в отчаянии воскликнула она, мысленно призывая все кары небесные на голову гофмейстера, в которого Алиссия была безнадёжно влюблена.

Всё ещё краснея, та выдавила:

– Он… говорил, что благодаря этим сведениям его примут в совет… и тогда… – она сглотнула, опустила голову и снова не договорила.

«И тогда он сможет на мне жениться», – значилось в недоговоренном. Семья Алиссии была куда как знатнее её возлюбленного, и за простого гофмейстера её никто бы не отдал. А вот член совета!

Рэми разгадала недоговоренное в момент, как и то, что гофмейстер безбожно лгал. Едва ли он станет разрывать уже объявленную помолвку, да и вряд ли брак с Алиссией ему хоть когда-то был интересен.

– Боже мой! – без сил рухнула в кресло принцесса, понимая, что ситуация складывается – паршивее некуда.

– Рэми, я не знала, – заплакала Алиссия.

Она плакала не от страха за свою судьбу, а от осознания того факта, что подвела подругу, что таким роковым образом ошиблась, неверно просчитав её планы. Преданность была основным качеством её сильного характера, и преданность эта всецело принадлежала Рэми. Если бы Алиссия только знала, что подруга теперь выступает на стороне Мариана, никакая, даже самая безумная, любовь не застила бы ей глаза и не толкнула бы на поступки, нарушающие планы принцессы.