Больше всего сейчас Исабель было нужно немного одиночества. Забраться под стол, как в детстве, заткнуть уши руками, закрыть глаза и погрузиться в саму себя. Выдохнуть, успокоиться, найти картинку, внутрь которой она сможет зайти. Все было не так, совсем не так. Она не сможет больше делать вид, что приходит в Лозу потому, что должна, потому, что Винсент ее нанял. Она не хочет притворяться, что ее пугают кары и презрение богов. Не много-то справедливости они отсыпали ее маме, которая ни в чем не была виновата. Все поменялось за какие-то несколько дней. Но поменялось ли для виконта?

…одиночества не получилось. На крыльце сидел Жель и Исабель даже на расстоянии почувствовала исходящую от него ярость. Ярость, спрятанную за надежной маской спокойной отстраненности.

– Где ты была? – поднялся навстречу Исабель освященник.

Девушка попыталась обойти его, но Жель крепко схватил ее за локоть.

– Где ты была, Исабель? – голос его все-таки дрогнул. – Освященники Миссии прибыли на рассвете. Я хотел показать им тебя, я пришел, а ты… ты посмела остаться на ночь в Лозе?!

Голос освященника набирал обороты и вместе с этим, и с остановившейся поодаль любопытной соседкой, жадно прислушивающейся к каждому слову, натягивалась струна внутри Исабель. То, что всегда делало ее такой бла-го-ра-зум-ной.

– Что тебе пообещало Чудовище, Исабель, что ты забыла о чести и честности?! Ты решила, что обманешь меня?!

Струна лопнула.

– Я не твоя вещь, чтобы показывать меня, – выдернула руку Исабель. Ее мелко потряхивало.

– Я ничего тебе не должна и не сделала ничего плохого! И не смей, никогда не смей называть Винсента Чудовищем, слышишь?!

Оттолкнув потрясенного этой вспышкой Желя, Исабель взбежала по ступеням, распахнула дверь и, закрыв ее, прислонилась спиной, переводя дыхание.

– Не могу, – прошептала она в пустоту. – Не могу тут больше, не могу, не хочу.

Исабель принялась стаскивать с себя платье и рубашку. Надо было бы постирать их, да зашить, но Исабель просто кинула их на кровать. Достала из сундука и надела нижнюю рубашку до пят и сарафан, пригладила волосы и, поколебавшись, закрыла крышку. Как бы ей не хотелось бежать подальше от Желя, вряд ли она имеет право прийти в Лозу со своим узелком и попросить у Винсента приютить ее… насовсем? А отец?

Исабель закрыла лицо руками.

Насовсем – прекрасное слово. Отец не даст ее в обиду, даже освященнику. И Винсент не дал бы, если бы был здесь. Если бы все не было как в страшной, безнадежной сказке, когда счастливого конца просто нет.

Пора было возвращаться. Исабель приоткрыла дверь и осторожно выглянула наружу. Желя не было, зато вокруг той самой соседки уже собралась стайка кумушек, жадно ее слушающих. Исабель усмехнулась. Что ж, достанется не только ей, но и освященнику. И, пожалуй, освященнику даже побольше. Исабель быстрым шагом прошла мимо кумушек, спиной чувствуя их жадные, любопытные взгляды. Ничего, дойти до края деревни, а там уже никого.

Солнце периодически выглядывало из-за облаков, воздух был тяжелый, липкий, как перед грозой и Исабель невольно прибавила шаг.

Когда показались ворота поместья, девушка выдохнула с облегчением.