Нет.
Потираю обожженную руку и зло смеюсь. Я не сомневаюсь, что Исабель кажется, что она влюблена в меня. Я верю ей. И я мог бы жить в этом обмане какое-то время. В конце концов, это был бы ее добровольный выбор. Некоторые живут обманываясь годами. Самое глупое в том, что мне бы хватило и этого. От Исабель. С Исабель. Обхватываю голову руками. А почему нет? Почему, дьевон забери, нет?! Я могу сейчас пойти в библиотеку и разбудить Исабель поцелуем. Я могу оставить ее в Лозе, я могу…
В темноте мелькает крошечная частица света. Она приближается, я всматриваюсь и понимаю, что это лампа, которая висит, приделанная к телеге. Теперь слышен и скрип колес, и фырканье лошади, а потом я вижу и очертания фигуры возницы.
Ленно?!
– Что ты делаешь здесь, среди ночи? – спрашиваю я, когда телега останавливается у ворот и возница спешивается. Ленно подпрыгивает на месте от испуга.
– Господин! – прикладывает он руку к сердцу. – А вы что тут делаете?
– Живу.
Ленно топчется на месте, потом распахивает ворота и заводит лошадь.
– Господин виконт, я пробыл в городе допоздна, дожидаясь ответа от Обители. Решил, что лучше поеду сразу, заночую в Лозе, а на рассвете верну лошадь и телегу. Я…
Свет лампы падает на лицо Ленно и я вижу, что он растерян и взбудоражен одновременно. Его волнение передается и мне, но я сохраняю внешнюю невозмутимость.
– Что ты узнал?
Надо, наверное, дать Ленно распрячь лошадь и напоить ее, поесть самому, но мне кажется, что странности и чудеса этой ночи еще не закончились и я хочу скорее узнать их все.
– Освященник Селис умер пять лет назад. Приход в Трех Ключах перешел его сыну. И два года назад этот сын подал прошение, узнав, что в Малых Топях нужен новый освященник.
Темнота плывет у меня перед глазами.
– Ты хочешь сказать, что…
– Освященник Жель – сын Селиса, господин, – дрожащим голосом подтверждает Ленно.
У богов, все-таки, хорошее чувство юмора.
Глава 10
Когда Исабель проснулась, виконта рядом не было. Все ее тело затекло от неудобной позы и Исабель, поднявшись, потянулась, разминая плечи и шею. На полу, сползя с кресла, лежал плед из кабинета Винсента – видимо, виконт укрывал ее во сне. Исабель подошла к окну и отогнула краешек портьеры. Солнце уже встало, но день был пасмурным. Прошедшая ночь казалась похожей на зыбкий, уплывающий сон. И то, что Исабель узнала о маме, и танцы, и рассказы Винсента, и тот… можно ли считать то, что случилось поцелуем? Таким нежным, аккуратным, но поцелуем? Исабель прижала ладони к щекам. Посмотрит ли на нее сегодня виконт? Что он скажет ей, что она скажет ему? Откуда вообще в ней взялась эта вчерашняя смелость, и почему этот огонь, бегущий по венам, все еще горит внутри?
Исабель провела ладонью по гобелену на стене и прижалась к нему головой. Если бы она могла, она бы проросла здесь корнями. Осталась бы в поместье, оплела бы его и каждое утро смотрела бы на тонкую паутинку между краем шкафа и стеной, на трещинку, пробежавшую по потолку, на узор дерева на каждой половице.