«Ты, верно, думаешь, — презрительно перебил студент, — что Ленин — истинный друг пролетариата?»

«Да, думаю», — отвечал солдат. Ему было очень тяжело.

«Хорошо, дружок! А знаешь ли ты, что Ленина прислали из Германии в запломбированном вагоне? Знаешь, что Ленин получает деньги от немцев?»

«Ну, этого я не знаю, — упрямо отвечал солдат. — Но мне кажется, Ленин говорит то самое, что мне хотелось бы слышать. И весь простой народ говорит так. Ведь есть два класса: буржуазия и пролетариат…»

«Дурак! Я, брат, два года высидел в Шлиссельбурге за революцию, когда ты еще стрелял в революционеров да распевал «Боже, царя храни»! Меня зовут Василий Георгиевич Панин. Ты обо мне никогда не слыхал?»

«Не слыхал, извиняюсь… — смиренно отвечал солдат. — Я ведь человек неученый. Вы, должно быть, большой герой…»

«Вот именно, — уверенно заявил студент. — И я борюсь с большевиками потому, что они губят Россию и нашу свободную революцию. Что ты теперь скажешь?»

Солдат почесал затылок. «Ничего я не могу сказать! — Его лицо было искажено умственным напряжением. — По-моему, дело ясное, только вот неученый я человек!.. Выходит словно бы так: есть два класса — пролетариат и буржуазия…»

«Опять ты с этой глупой формулой!» — закричал студент.

«…только два класса, — упрямо продолжал солдат. — И кто не за один класс, тот, значит, за другой…»

В середине экскурсии по дворцам Царского Села Рид случайно попал в лагерь антибольшевистских сил, но благодаря своей обычной удачливости и старорежимной вежливости какого-то царского офицера благополучно выпутался из неприятностей:

«Мы прошли в ворота огромного Екатерининского дворца, вошли за ограду и спросили, где здесь штаб. Часовой, стоявший у дверей изогнутого белого крыла здания, сказал нам, что комендант находится где-то внутри.

В изящном белом зале, разделенном на неравные части двусторонним камином, беспокойно переговаривалась группа офицеров. Все они были бледны и рассеянны и явно не спали ночь. Мы подошли к одному из них — седобородому старику в увешанном орденами мундире; нам сказали, что это сам полковник. Я показал ему наши большевистские удостоверения.

Он казался изумленным. «Как же вы добрались сюда живыми? — вежливо спросил он. — Сейчас на улицах очень опасно. В Царском Селе кипят политические страсти. Сегодня утром был бой, а завтра утром опять будут драться. Керенский войдет в город к 8 часам».

«А где же казаки?»

«Так в миле отсюда, вон в том направлении». — Он взмахнул рукой.

«И вы будете защищать от них город?»

«О нет, дорогой мой! — Он усмехнулся. — Мы держим город для Керенского».

У нас упали сердца, потому что в наших мандатах удостоверялась наша глубокая революционность. Полковник откашлялся.

«Кстати, о ваших пропусках, — продолжал он. — Если вас поймают, то вы окажетесь в большой опасности. Поэтому если вы хотите видеть бой, то я прикажу отвести вам комнату в офицерской гостинице. Приходите ко мне завтра в 7 часов утра, я дам вам новые пропуска».