Посткрымская Россия принесла в русскую культуру новое понимание национального достоинства, достоинства, зачатого на идее «смерти», на идее саморазрушения во имя того, чтобы сделать то, что другие не могут себе позволить, во имя того, чтобы «ударить еще раз по морде зарвавшихся америкосов». Подобные речи я слышу до сих пор, каждый день, от самых разных людей. Не важно, что мы погибнем, говорят сторонники нынешней внешней политики, главное, что мы сможем сделать то, чего не могут сделать другие. Я лично у себя в церкви Воротынского женского монастыря подобных речей не слышал, а вот модный ныне в России священник Охлобыстин даже с экрана телевизора говорит, что если мы не сумеем создать независимую от США цивилизацию, то «тогда у нас не останется другого выхода, как уничтожить весь остальной, прогнивший насквозь пороками и равнодушием мир и покончить с собой в надежде, что из чудом уцелевших человеческих особей появится наконец новое, лучшее человечество». Вперед, к полной гибели человечества – вот лозунг сегодняшней «достойной России».
Сама по себе готовность умереть за свою идею и свои идеалы с поднятой головой достойна уважения. Но когда ты связываешь достижение своих идеалов не только со своей гибелью, но и с гибелью своей страны, с гибелью всего человечества, то тут, на мой взгляд, мы имеем дело не с национальным достоинством, а с приступом откровенного человеконенавистничества. Кстати, подобное человеконенавистничество появилось у Гитлера на пороге полного и окончательного поражения во Второй мировой войне.
И вот здесь, в переходе России от безумного либерализма девяностых к безумной державности посткрымской России, и заключается причина того, что многие люди, любящие свою страну, вынуждены встать в оппозицию к так называемому достоинству, которое угрожает не просто разуму, а всему, на чем держится человечество и человеческая цивилизация. В таких условиях многие патриоты оказываются причислены к рядам «пятой колонны». Не может человек, который действительно заинтересован в будущем своей страны, быть с теми, кто зовет, часто не сознавая этого, к ее погибели. Очевидно, что в нынешнем «достоинстве России» нет главного, нет не только заботы о будущем, но даже мысли о том, что будет с нами завтра. С мыслями вообще плохо. Если мы погибнем во имя достоинства, то кто воспользуется плодами наших жертв? И это только один пример того, что в нашем проснувшемся «национальном достоинстве» нет не только ума, но и элементарного инстинкта самосохранения. Особенность нынешней России, ее настроений состоит в том, что иррациональное полностью вытесняет собою рациональное. Обратите внимание: даже в советское время, как я помню, во время самых бешеных «антиимпериалистических» пропагандистских кампаний не было на поверхности общественной жизни, не присутствовало в СМИ так много откровенно глупых людей с откровенной мутью в глазах. По своему опыту участия в телевизионных шоу знаю, что ведущие по непонятной причине отдают больше времени тем, кто не мыслит, а кричит, тем, кто говорит о неизбежности новой, третьей мировой войны. В советское время никогда бы не допустили на телеэкран тех, кто призывает к ядерной войне, а сейчас это стало признаком нашего нового «национального достоинства». Здравый смысл, чувство возможного, инстинкт самосохранения не просто непопулярны в современной России, а превращены в основную угрозу для нашей страны. Видит бог, «идейный идиотизм» ленинцев был куда больше насыщен мыслью, чем «идейный идиотизм» нынешних борцов с Западом.
Никогда в России не витало в воздухе так много пессимизма, исторического пессимизма, как сейчас. Даже в советское время, я уже не говорю о годах перестройки со всеми ее иллюзиями, было куда больше веры в Россию и в русского человека, чем сейчас. При всем нынешнем относительном благополучии многие говорят о какой-то зыбкости современной России, многих давит неопределенность во всем, что касается будущего нашей страны. «Уже не страшно, – признается литератор либерального направления Дмитрий Быков, – а стыдно как-то, мы все в провале, с детьми и женками, бойцы-коллеги, певцы-калеки, и после черных будут желтые, боюсь, надолго, боюсь, навеки». Но самое поразительное, что все эти идеологи «русской весны», которые ввели Дмитрия Быкова в зеленую тоску, в своих речах излучают все ту же, уже не зеленую, а черную тоску. Прослушайте снова речи и Игоря Стрелкова, и Эдуарда Лимонова во время презентации (это было 25 января) их нового «Союза спасения России». Наши идеологи «русской весны» абсолютно не верят в то, что нынешняя путинская Россия устоит. Все их планы связаны с ожидаемым «системным кризисом», с неизбежной новой русской смутой, которая приведет их к власти. И надо видеть правду: каких-либо серьезных оснований для веры в счастливое будущее России ни у кого нет. Меньше всего надежд на будущее у либералов. И либеральный проект, как мы видим, в политике в России неосуществим. Любая революция, как я уже сказал, у нас всегда заканчивается возвращением к традиционному царизму, к всевластию Помазанника Божиего. Гражданского общества как не было, так и нет, разделения властей как не было, так и нет. Впрочем, надо быть честными: либералы, которые критикуют сегодня Путина, сделали все возможное, чтобы подготовить конституционные условия для его нынешнего всевластия. Они написали Конституцию, в которой ничего не говорится о разделении властей. Череда государственных переворотов, через которую прошла Россия с 1991-го по 1993 год, не могла не привести к сверхвластию. Образование и грамотность, пришедшие на смену невежеству царской России, ничего не изменили в российской психологии. Отсутствие навыков самостоятельного мышления, легковерие, плохо развитое чувство личной ответственности за свой выбор, поразительная внушаемость, вера в мифы, переход из одной крайности в другую, традиционный патернализм и т. д. и т. п. – все эти особенности нашего национального сознания мешали и мешают формированию полноценной политической системы. Поэтому не случайно многие сегодня подменяют анализ своих прежних ошибок поиском врагов. Отсюда и то, что мы сегодня наблюдаем: иррациональное полностью вытесняет разум, речи и мысли становятся мутными, отсюда и модные ныне среди мужиков разговоры о готовности взять автомат и идти в бой с америкосами. Подобные речи я слышу даже у себя в Академии наук. Глаза горят злобой, а речи пустые-пустые.
Таким образом, на самом деле нынешний всплеск иррационального и мутного тоже имеет свои причины. Когда нет серьезных аргументов для веры и в свое будущее, и в будущее своей страны, то нет места и для здравого смысла. Отчаяние разума и рождает эти параноидальные настроения, все эти разговоры о третьей мировой войне.
В том-то и дело, что сегодня Россия делится на тех, кто нашел или ищет для себя запасной аэродром на случай окончательного ухудшения экономической ситуации, кто понимает, что, пока у инвесторов нет веры в будущее России, нам не на что надеяться, и на тех, кто не имеет сил вырваться из нашей русской жизни. Лучше всего чувствуют себя олигархи, которые уже давно переписали свои состояния на своих детей, получивших гражданство на Западе. Международное право защищает их будущее. А что делать тем, у кого нет никаких сбережений, тем, у кого каждое колебание нашей экономики с болью отзывается в повседневной жизни? Выход только один, старый русский выход. Основная особенность нашего русского культурного кода и состоит в том, что мы умеем нашим бедам и страданиям, которые чаще всего являются результатом наших ошибок или лености ума, придать религиозный смысл. Нет бед и страданий, а есть только наша «особая русская судьба». И, как убеждает наше телевидение нынешних, потерявших шансы на будущее людей, их достоинство как раз и состоит в том, что они изначально лишены «сытости» и что они «жизнью на минимуме материальных благ» укрепляют свою духовность. И тогда, когда мы особые, мы сакральные, можно не видеть того, что подавляющее большинство наших бед идет от непрофессионализма и ошибок тех, кто принимает у нас судьбоносные решения.
Об окаянном патриотизме несвоевременные мысли
Те, кто знает историю русской публицистики, поймут, на что я намекаю в названии своей статьи. Да, я буду писать о том же, о чем писали Иван Бунин и Максим Горький во время гражданской войны 1918–1920 годов. Сегодня, слава богу, нет войны «красных и белых», но почему-то агрессии, злобы и даже жестокости столько же, сколько было в то страшное время.
Иван Бунин и Максим Горький о лености души русского человека
Публицистика Ивана Бунина и Максима Горького актуальна сегодня со всех точек зрения. Мечта Ивана Бунина наконец сбылась. Россия начала управляться не «Гоцами и Данами», а, как он хотел, чистокровными русскими, детьми «русского народа», Путиными, Ивановыми и Патрушевыми. Но, наверное, именно по этой причине, потому, что судьба в лице Березовского и «семьи» доверила Россию не просто исконно русским, а русским с военной закваской, мы такими ускоренными темпами, всего за четверть века после демократической революции 1991 года, вернулись к нашему родному русскому традиционному самодержавию. И, соответственно, русский народ проявил в своей красе все традиционные русские качества, сопутствующие русскому самодержавию. А именно покорность, долготерпение и способность закрывать глаза на все очевидные ошибки, промахи полюбившегося им самодержца. Наверное, не случайно любовь к Сталину проснулась в русском народе с новой силой именно тогда, когда самодержавие Путина стало безальтернативным.
Герои моего рассказа правы, самая страшная русская леность – это леность спящего всю жизнь ума. Интересно, что этой «отрешенностью от живой действительности, незнанием ее и (прежде всего. –
И опять о русском народе и особой русской цивилизации. И тут все было сказано давным-давно. Ведь ничего нового нынешняя якобы патриотическая интеллигенция придумать не смогла. И снова актуален тот же Иван Бунин. Ложь о несуществующих достоинствах, писал он, русского народа и создается для того, чтобы не надо было «думать (об) исправлении его недостатков». «О какой правде писать, – возмущался Иван Бунин, – когда всюду ложь. Нет – вот кому бы рты разорвать! Всем этим Михайловским, Короленкам, Цириковым. А то: „мирские устои“, „хоровое начало“, „как мир батюшки скажет“, „Русь тем крепка, что своими устоями“ и т. д. Все подлые фразы! Откуда-то создалось совершенно неверное представление об организаторских способностях русского народа. А между тем нигде в мире нет такой безорганизации!»[16]
И снова все повторяется. Конечно, нынешний народ не такой «темный», как тот народ, невежество и дикость которого обличал и Максим Горький. Но все же в цивилизационном отношении он остался таким же «маломощным», отстающим от Запада, как и в 1917 году. Но сегодня, как и в 1917 году, миф о том, что русский народ призван быть «мессией Европы», быть «духовным водителем мира», используется как наркотик для того, чтобы этот русский народ ничего не делал для оздоровления своей души.
И поразительно, что не только барин Иван Бунин и дитя народа Максим Горький в штыки встречают красивую ложь о моральном превосходстве русского народа над народами Запада, о том, что «наши Каратаевы» обладают «исключительными качествами души», что они «не просто мужики, а всечеловеки»[17]. Иван Бунин выступил против учения об особой русской моральной цивилизации накануне революции, а Максим Горький – уже в начале гражданской войны.
Начал я в который раз перечитывать и «Окаянные дни» Ивана Бунина, и «Несвоевременные мысли» Максима Горького, и никак не могу найти в их обличительных речах того, чего в нынешней посткрымской России уже нет. Разве что анархизма сейчас, несомненно, меньше. Но самое страшное, что в быту, в жизни народной сегодня много того же зверства, что и было сто лет назад. «Пришло трое людей в гости к знакомому, но что-то не понравилось гостям в хозяине, и они разрубили его на двенадцать частей, собрали кусочки в мешки и бросили в Обводной канал. Просто»[18].
В советское время я не слышал о «простых» зверствах народа, которые описывает Максим Горький в своих «Несвоевременных мыслях». Может быть, о подобных историях было запрещено рассказывать в СМИ, не знаю. Но сегодня что ни день – пресса рассказывает о пьянках, которые оканчиваются убийством хозяина. Познакомились с хозяином в электричке, пришли в гости и убили его по пьянке. Все просто. Позвали приехавшие в деревню мотоциклисты местного парня, напоили его, чем-то обидели, он пошел к себе в дом, взял ружье, вернулся и всех их убил. Так просто. Или, желая завладеть квартирой своей семьи, сын заказывает киллеру не только мать и отца, но и сестру. Все просто. И, видит бог, чем больше у нас успехов на пути укрепления нашей пошатнувшейся «державности», тем больше зверств в жизни. И это понятно. Каждая новая победа на пути укрепления державности ведет к росту безработицы, к росту бедности. В результате растет преступность. Когда ты голоден, уже нет ни морали, ни закона, тогда все можно. И это, по всему, только начало нового этапа в очередном озверении русской души. Все чаще и чаще дети убивают друг друга. Никто не может отрицать, что в посткрымской России вследствие милитаризации сознания людей растет не просто агрессия, злоба друг к другу, но и какое-то легкое отношение к преступлению. Число преступлений, совершенных в нетрезвом состоянии в России, только за последний 2015 год выросло на четверть. Как всегда, у нас все просто. Девочки-школьницы убивают друг друга. Подобного не было ни в царской, ни в советской России. Но наш нынешний якобы взрыв патриотизма начисто затемнил, заставляет нас забыть об угрозах моральному здоровью нации. Даже церковные иерархи в своих публичных выступлениях не вспоминают о красоте человеческой совести, чувствах добра, прощения, не призывают помогать друг другу, заботиться о падших и сирых. Мы навсегда забыли о лучших чертах русского характера.
Но при этом, как во времена революционных бурь, катастрофически падает ценность добросовестного труда, профессионализма вообще. Падает ценность интеллектуального труда, ума, интеллекта вообще. Катастрофически падает и без того низкая у нас ценность человеческой жизни. Превалирует пропаганда войны, ненависти, расправы. Превалирует то, что Горький назвал «грязной литературой», которая «в людях возбуждает все темные инстинкты… чувства негодования, обиды, – чувства, возбуждающие месть»[19].
А тот, кто пытается думать, говорить вслух правду о неизбежных печальных последствиях нашей новой внешней политики, воспринимается многими как «враг». Совсем недавно в очереди на вход в «Ломоносовский центр» МГУ, где в марте 2016 года проходил Московский экономический форум, ко мне подошел почти мой ровесник, лет семидесяти. Смотрит в глаза и говорит: «Вы враг, вы подорвали у людей веру в социализм». Никогда в России не был так силен запрос на ложь и никогда так не была ненавистна правда.
«Надо же понять, пора понять, – призывал русский народ его дитя Максим Горький, – что самый страшный враг свободы и права – внутри нас: это наша глупость, наша жестокость и хаос темных анархических чувств»[20]. Горький обращал внимание на негативные последствия «милитаризации сознания», особенно милитаризации искусства, которая «возбуждает жажду крови, убийства, разрушения»[21]. Вместо того, чтобы воспитывать так необходимое русскому народу «чувство брезгливости к убийству, чувство отвращения к нему, милитаризация сознания, и особенно искусства, говорил Горький, убивает у русского человека и без того слабый у него инстинкт самосохранения. Люди, писал уже Иван Бунин в 1918 году, «спасаются от страха перед своим будущим только слабостью своих способностей – слабостью воображения, внимания, мысли, иначе нельзя было бы жить»[22]. Но ведь и сегодня нежелание думать и видеть вызвано теми же страхами.