Однако спустя много лет о «Завещании» вспомнил мастер политической пропаганды Наполеон Бонапарт, сам стремившийся к мировому господству, причём не мифическому, а вполне реальному. В 1811 году генерал Сокольницкий был вызван в Париж, где принимал активное участие в секретных приготовлениях к войне с Россией. Именно Наполеон, просмотрев и отредактировав текст Сокольницкого, приказал включить его в книгу уже знакомого читателю Ш.-Л. Лезюра «О прогрессе Российской державы от её истоков до начала XIX века»[609]. Книгу планировали издать накануне Русской кампании с целью обосновать необходимость военного похода в далёкую Россию. Несмотря на то, что реальная цель Наполеона заключалась в том, чтобы «проучить» императора Александра I, заставить его присоединиться к «континентальной блокаде» и совместно действовать против Великобритании, целью пропаганды было внушить солдатам, что они отправляются в Россию сражаться против варварства и тем самым предупредить русскую экспансию. Однако работа увидела свет только в октябре 1812 года, когда ситуация для Наполеона была уже совершенно иной. Как бы то ни было, Р. Макнелли называл эту книгу одной из самых влиятельных в истории русофобии[610].
В заключительной части одной из глав, где рассказывалось об императоре Петре I, на двух страницах приводится резюме «плана Петра I»[611], которое лишь незначительной редакторской правкой и очень небольшими изменениями отличается от текста генерала Сокольницкого[612]. Это не оставляет никаких сомнений в том, что перед нами один и тот же документ.
По словам Лезюра, «преждевременная смерть Петра, может быть, спасла континент от большой катастрофы; но его проекты не сошли в могилу вместе с ним». Автор сообщает читателю, что в личных архивах русских императоров в Санкт-Петербурге хранятся секретные записки, сделанные рукой самого Петра I, в которых он изложил потомкам свои планы. Лезюр отмечает, что англичанин сэр Вильям Этой, английский консул в России и Османской империи, очень уважаемый человек, вероятно, знал о наличии этого документа, когда заявлял: «Это не Екатерина выработала план, ставший важнейшей целью её политических операций. Пётр Великий был первым, кто, считал его осуществимым, и с этого момента кабинет Санкт-Петербурга никогда не терял его из виду» [613]. Далее Лезюр воспроизводит «тезисы» этого плана[614]. Согласно ему, Пётр I советовал своим преемникам неуклонно преследовать в своей внутренней и внешней политике ряд задач, направленных на достижение заветной цели, а именно мирового господства России.
Документ можно условно разделить на две части. Первые двенадцать пунктов являются весьма сухим перечислением принципов действий России, а также последовательных и конкретных внешнеполитических шагов, направленных на подготовку к установлению мирового господства. Последние два пункта, отличающиеся даже стилистически, являются уступкой воображению читателя-романтика и нагнетают панический страх перед «русской угрозой»[615]. Вот этот текст:
«Ничем не пренебрегать, чтобы придать русскому народу европейские формы жизни и обычаи, и с этой целью приглашать из Европы различных людей, особенно учёных, которые, или ради выгод, или из человеколюбивых принципов философии, или же по другим мотивам, способствовали бы достижению этой цели» (п. 1); «поддерживать государство в системе непрерывной войны, для того, чтобы закалить солдата в бою и не давать народу отдыха, удерживая его во всегдашней готовности к выступлению по первому знаку» (п. 2); «всевозможными средствами расширять свои пределы к северу, вдоль Балтийского моря, и к югу, вдоль Чёрного моря» (п. 3); «поддерживать в Англии, Дании и Бранденбурге недоброжелательство к Швеции, вследствие чего эти державы будут сквозь пальцы смотреть на захваты, которые можно будет делать в этой стране, и на окончательное её покорение» (п. 4); «заинтересовать Австрийский дом в изгнании турок из Европы; под этим предлогом содержать постоянную армию и основывать по берегам Чёрного моря верфи и, постоянно подвигаясь вперёд, достичь Константинополя» (п. 5); «поддерживать анархию в Польше, влиять на её сеймы и особенно на выборы королей, раздроблять её при каждом удобном случае и, наконец, покорить» (п. 6); «заключить тесный союз с Англией и поддерживать с нею прямые отношения посредством хорошего торгового договора; позволить ей даже пользоваться некоторого рода монополией внутри страны, что незаметным образом послужит к сближению между английскими и русскими торговцами и моряками, которые со своей стороны всеми мерами станут благоприятствовать усовершенствованию и увеличению русского флота, при помощи которого тотчас же надлежит добиться господства над Балтийским и Чёрным морями…(п. 7); «…проникнуться той истиной, что индийская торговля есть торговля мировая и что тот, у кого исключительно она будет в руках, станет и истинным властителем Европы, что поэтому не следует терять ни одного удобного случая для возбуждения войны с Персией и для ускорения её вырождения; надлежит углубиться до Персидского залива и озаботиться восстановлением прежней левантской торговли через Сирию» (п. 8); «вмешиваться, невзирая ни на что, силою или хитростью, в распри Европы и особенно Германии…» (п. 9); «заискивать и поддерживать союз с Австрией, убаюкивать её любимой её мыслью о преобладании, пользоваться малейшим на неё влиянием для вовлечения её в разорительные войны, с целью постепенного её ослабления, временами даже помогать ей, а между тем, втайне создавать ей врагов в Европе и особенно в Германии, возбуждая в государях к ней зависть и недоверие» (п. 10); «в супруги русским монархам избирать германских принцесс и путём родственных отношений и выгод умножать союзы для увеличения русского влияния в этой империи» (п. 11); «пользоваться религиозным влиянием на греко-восточных отщепенцев или схизматиков, распространённых в Венгрии, Турции и южных частях Польши, привлекать их к себе всевозможными прельщениями, навязываться в их покровители и добиваться над ними духовного главенства. Под этим предлогом и этим путём Турция будет покорена, и сама Польша, не имея уже возможности поддерживать себя ни собственными силами, ни своими политическими связями, точно так же скоро попадёт под иго» (п. 12).
Последние пункты, 13-й и 14-й, посвящены непосредственно планам европейского господства России:
«Тогда каждая минута будет дорога. Необходимо втайне приготовить все средства для нанесения сильного удара, действовать обдуманно, предусмотрительно и быстро, чтобы не дать Европе времени прийти в себя. Надлежит начинать чрезвычайно осмотрительно, с отдельного предложения сперва Версальскому двору, потом Венскому, относительно раздела между собой власти над всем миром, давая им в то же время заметить, что это предложение не может казаться им подозрительным, ибо Россия
В целом, анализ этих пунктов (можно вспомнить «Четырнадцать пунктов Вудро Вильсона») позволяет сделать вывод о том, что в документе прослеживаются прежде всего внешнеполитические интересы Франции и Польши, а последние два пункта являются отражением традиционных европейских страхов перед «несметными азиатскими ордами». Они не имеют никакой связи с реальной политикой России и являются русофобской фантазией, направленной на то, чтобы запугать европейского обывателя «русской угрозой». Создаётся впечатление, что в этих пунктах автор совсем потерял чувство политической реальности. В результате, как отмечала Симона Блан, «Завещание», «начатое как холодный, методичный, упорядоченный и желающий казаться столь же реалистичным документом, как канцелярский текст, завершается неким откровением, которое могло бы порадовать автора мелодрам»[617].
Не вызывает никаких сомнений тот факт, что Пётр Великий никак не мог мыслить категориями «несметных азиатских орд», «кочевых, свирепых и жадных до добычи народов», «греко-восточных отщепенцев или схизматиков», равно как не мог писать о «пустынях Сибири». А вот Лезюр как раз так и мыслил, и термин «орды» встречается в его работе о казаках. Кроме того, текст имеет фактические ошибки, которые были неизбежны в результате обращения автора к внешнеполитическим реалиям конца XVIII века, но вовсе не петровской эпохи. Однако поскольку содержание документа было созвучно уже укоренившемуся взгляду на Россию и её внешнюю политику, да ещё в условиях войны, на такие «мелочи» просто не обращали внимания. Главное, что это соответствовало традиционной схеме восприятия России, ведь российскую внешнюю политику XIX века на Западе традиционно трактовали как продолжение линии Петра.
По словам французского историка Ж. Соколоффа, называющего этот документ «грубой фальшивкой», «дурная репутация России, очевидно, не проистекала исключительно от ухищрений пропаганды. Она главным образом объяснялась тогдашним политическим раскладом. Для западного прогрессивного мнения Российская империя была в высшей степени одиозным воплощением мрачного деспотизма»[618].
В результате, как справедливо замечает С.А. Мезин, мешая правду с вымыслом, автор завершал создание нового стереотипа «русской опасности», который стыковался в сознании европейцев со старым штампом о «русском варварстве»[619].
После Французской революции, как справедливо отмечала С. Блан, Россию начинают воспринимать в идеологических категориях. «Геополитический урок, который хотел дать автор документа европейским государственным деятелям, приходит из XVIII столетия и заключается в беспокойстве дипломатов перед появлением новой державы. Слишком энергично, по их мнению, утверждая своё право на существование, она угрожала своим непосредственным соседям, с тревогой спрашивающим себя, не собирается ли она ковать свою экспансионистскую доктрину?» — отмечала историк[620]. Страх перед сильной Россией зародился ещё при Петре Великом, а в эпоху Наполеона, в условиях войны, получил реальное воплощение с сугубо пропагандистской целью: настроить население на войну с Россией, иначе русские придут и поработят Европу.
По словам С. Блан, «в сознании людей того времени Россия становится, плохо это или хорошо, „избранной" нацией. Отныне уже не нации, но цивилизации ведут свою игру, и последовательно или одновременно против России выступают католицизм, ислам, либеральный гуманизм, Революция»[621].
Последующие жизни «Завещания»
У этого документа будет долгая историческая судьба. Какое-то время книга Лезюра оставалась достоянием весьма узкого круга лиц. Во всяком случае, ничего не известно о первых откликах на публикацию этой работы. Прошло пятнадцать лет, и этот документ оказался очень востребованным.
Почему эта фальсификация понадобилась в 1830-е годы? По окончании Наполеоновских войн и триумфального вступления русских войск в Париж Россия стала сильнейшей державой на континенте, поэтому её могущество начало вызывать опасения у других участниц «европейского концерта». Одно дело совместная борьба против общего врага в лице Наполеона Бонапарта, когда русская военная мощь была необходима, и совсем другое — активное участие России в делах Европы в рамках Венской системы международных отношений, закреплённой на одноимённом конгрессе. Дальнейшие успехи России европейские пропагандисты начинают интерпретировать в духе «русской угрозы» и «врага у ворот», нагнетая страхи о том, что Россия, укрепляя свои позиции на Востоке, вскоре непременно обратит свой завоевательный взор на Европу. Конечно, надо понимать, что, как и прежде, это были «страхи фантазии», поскольку Россия вовсе не собиралась завоёвывать Европу, но её активная внешняя политика преподносилась именно таким образом. Адрианопольский договор по итогам Русско-турецкой войны 1828–1829 годов и особенно Ункяр-Искелесийский договор 1833 года, заключённый между Россией и Османской империей, — всё это укрепляло позиции России на Востоке и в зоне Проливов, а подавление русскими войсками польского восстания 1830–1831 годов существенно подпортило репутацию России, создав образ деспотичной державы, растоптавшей право на свободу маленькой Польши (про то, что император Александр даровал Царству Польскому конституцию и предоставил широкую автономию, в Европе вспоминать было не принято).
Всё это послужило поводом к тому, что о «Завещании Петра Великого» снова заговорили. Например, в четвёртом томе «Философской и политической истории России», изданном в 1830 году в Париже, сообщалось, что «Завещание» Петра было уничтожено его супругой Екатериной и А.Д. Меншиковым, поскольку его положения не соответствовали их взглядам. Однако в «секретной библиотеке русских государей», как отмечалось в издании, хранится план последовательного покорения Европы и всего мира, якобы завещанный Петром его потомкам и обозначенный как «политические инструкции последователям»[622]. Далее в книге излагались основные пункты этого плана, воспроизводившие в сокращённом виде текст Ле-зюра, но без двух последних пунктов[623]. При этом сам Пётр описывался как государь, воплощавший в себе великие достоинства и великие недостатки: чувствительный, великодушный, простой в быту, но при этом тираничный, невоздержанный и вспыльчивый[624].
Четыре года спустя о плане Петра I упомянул в своей книге поляк М. Мохнацкий, утверждавший, что, согласно этому плану, предусматривалось покорить Турцию, предварительно завоевав Польшу[625].
В 1836 году увидели свет «Мемуары кавалера д’Эона», изданные Фредериком Гайарде, популярным тогда писателем, конкурентом и соавтором Александра Дюма[626]. Гайарде, по сути, составил очередную мистификацию, соединив реальные записи одного из знаменитых авантюристов века Просвещения, французского дипломата кавалера д’Эона (1728–1810), с вымыслом: якобы кавалер д’Эон во время пребывания в дипломатической миссии в Петербурге (там он будто бы переодевался в женское платье и фигурировал под именем девицы Лии де Бомон, но эту легенду выдумал сам д’Эон, а Гайарде только дополнил и разнообразил фантазию д’Эона вымышленными подробностями) раздобыл в секретных архивах Санкт-Петербурга текст «Завещания» Петра. Книга стала очень популярной и в 1866 году (опять-таки, после польского восстания 1863–1864 годов и очередного всплеска антироссийских настроений в Европе) была переиздана, правда, Гайарде в новой редакции убрал сочинённые им от лица д’Эона рассказы о якобы романтических похождениях дипломата.
В 1835–1841 годах в Париже в трёх томах была опубликована книга польского историка, активного участника польского восстания 1830–1831 годов Леонарда Ходзько «Историческая, литературная, монументальная и иллюстрированная Польша»[627]. В третьем томе содержался текст «плана» Петра. Автор сообщал, что Пётр набросал «Завещание» в черновом виде после Полтавской битвы, в 1709 году, а в 1724 году его отредактировал. Посол Франции при дворе Елизаветы Петровны в 1757 году якобы изыскал возможность сделать копию с этого текста и отправил её в Версаль, сопроводив своими размышлениями. Но французские власти отнеслись к этому документу с пренебрежением, сочтя опасения дипломата химеричными. Между тем, главная опасность всегда исходила из Москвы: «Московия, всегда Московия!» — восклицает Ходзько[628]. Он излагает текст документа, озаглавленный им как «Политическое завещание царя Петра I», начинавшийся словами: «От имени Пресвятой и неделимой Троицы, мы, Пётр I и т. д., всем нашим потомкам и наследникам трона и правителям русской нации…» Далее идёт изложение четырнадцати пунктов, заканчивающееся словами: «Таким образом можно и должно поработить Европу!»[629]