Сравнение, как это часто бывает, проводилось с ранними
Во-первых, для людей, привыкших повсюду ходить пешком, 60 километров (если источник камня находится на расстоянии 30 км) вполне укладываются в однодневный переход. То, что неандертальцы в основном обитали в пределах, которые можно преодолеть пешком в период между восходом и закатом солнца, после изучения этнографических данных представляется весьма маловероятным. Кратковременные походы длительностью более одного дня — вполне обыденное дело для небольших групп охотников-собирателей. И, как мы успели заметить, на неандертальских стоянках типы и состояние переносимых артефактов не соответствуют тому, что мы ожидали бы увидеть, если бы их приносили непосредственно из места добычи сырья.
Настоящее доказательство того, что неандертальцы не ограничивались малыми территориями, — наличие кремня из источников, расположенных на расстоянии более 60 км, а иногда и более 100 км. Поскольку в комплексах они встречались редко, археологи, как правило, не обращали на них внимания — главным образом по той причине, что понять их важность нелегко. Тем не менее малая распространенность не означает, что это отклонение от нормы. На самом деле мы видим такие вещи уже в начале среднего палеолита. По сути, это лучшие из имеющихся у нас данных об истинных масштабах перемещений неандертальцев.
Но что означают эти расстояния с точки зрения мобильности? Сегодня лучшие ультрамарафонцы преодолевают 1000 км за неделю, и даже «обычные» спортсмены могут преодолеть до 200 км за 24 часа[145]. Хотя кости свидетельствуют о том, что неандертальцы вели чрезвычайно активный образ жизни и в ходьбе, вероятно, победили бы нас, однако бег на длинные дистанции вряд ли был их коньком. Если к тому же вспомнить о более коротких ногах, из-за которых они передвигались на 10 % медленнее, и о сложностях, которые могли встретиться на пути, то дистанция однодневного перехода окажется намного меньше 100 км.
Добавьте к этому разницу в темпе при совершении перехода целой группой, включая детей и тех, кому трудно идти в силу возраста или по той причине, что они несут груз, и станет ясно, что источники сырья, расположенные дальше, чем за 80‒100 км, не могут быть «местными». Более того, некоторые камни были перемещены на поистине огромные расстояния. Например, в Мезмайской пещере присутствуют не только экземпляры из множества мест в радиусе примерно 100 км, но и обсидиан, происходящий с расстояния примерно 200‒250 км к юго-востоку, а также кремень из источника в 300 км к северо-западу. Это крайний случай, но перемещения на расстояния свыше 100 км известны во всем неандертальском мире.
Можем ли мы понять, что говорят эти расстояния на местности — больше половины пути от Лондона до грота Ле Мустье в Перигоре — о способах передвижения неандертальцев? Вряд ли нужно исходить из того, что все предметы оказались в комплексе одновременно, но даже в этом случае они доказывают, что стоянки представляли собой узлы в обширных системах маршрутов, на преодоление которых уходило много дней. Также маловероятно, что какой-нибудь конкретный раскопанный памятник окажется на дальнем конце освоенной территории. Поэтому путь в 300 км — это, скорее всего, лишь часть ландшафта, знакомого неандертальцу, который нес этот артефакт.
Учитывая также, что многие перемещенные на дальние расстояния изделия явно использовались и затачивались еще до того, как оказались в определенном месте, — пусть даже был снят лишь первый крупный отщеп, — вряд ли проходило много времени до того момента, как они становились непригодными. Транспортировка камня в течение нескольких дней от источника сырья к тому месту, где в итоге оставляли не нужное больше изделие, может быть истолкована двояко. Возможно, таким образом неандертальцы пополняли запасы? Если это так, то на средних расстояниях до 50 км должно быть больше указывающих на это отходов. Чешуйки от заточки принесенных бифасов и орудий труда присутствуют, но их источники часто располагаются гораздо ближе, а нуклеусы, не говоря уже о необработанных камнях, встречаются крайне редко.
Другой вариант: артефакты, извлеченные из источника, расположенного в 100‒300 км, указывают на то, что неандертальцы преодолевали огромные территории, практически не делая остановок в пути и не пользуясь орудиями. Столь быстрая передислокация на дальние расстояния не укладывается в рамки бесцельного блуждания, но имеет смысл, если неандертальцы целенаправленно перемещались в известные им места. Возможно, что у группы с большим грузом на это уходила приблизительно неделя. К принятию таких решений порой подталкивают определенные обстоятельства: к примеру, основная причина миграции оленей — спасение от стай комаров в летний период. Но учитывая многообразные условия обитания неандертальцев, можно предположить, что причины перемещения могли быть разными.
Ничтожно малое количество следов пребывания в Абрик-дель-Пастор свидетельствует о том, что в отдельных случаях группы были совсем маленькими, в то время как такие места, как Абрик Романи, в равной степени доказывают существование «базовых» стоянок, куда доставляли пищу, добытую на охоте и иногда частично приготовленную в другом месте.
В итоге может оказаться, что кремни из чрезвычайно отдаленных источников оставлены лишь одним или двумя неандертальцами, которые шли почти без остановок и в темпе, превышающем скорость менее мобильных членов группы: женщин на поздних сроках беременности, немощных стариков и малолетних детей. Благодаря такому разделению группы появляется возможность воспользоваться сезонным изобилием. Интересно, что нечто аналогичное наблюдается в некоторых палеоиндейских культурах[146]. Считается, что их каменные артефакты, перемещенные на чрезвычайно большие расстояния — в некоторых случаях даже больше, чем у неандертальцев, — это орудия, источники сырья для которых находятся в отдаленных местах, где охотились на зубров. Охотники приносили кремень вместе с ценным мясом и салом.
Наличие похожей практики у неандертальцев подталкивает к выводу, что они тоже были прекрасно осведомлены о расположении ресурсов на огромной территории и, возможно, планировали время и направление своих походов.
«Социальные» камни
Объяснить присутствие некоторых каменных изделий из отдаленных источников можно еще одной причиной, которая, впрочем, никогда всерьез не обсуждалась. Эта причина — обмен. Передача и получение предметов или ресурсов, например пищи, — важнейший способ поддержания отношений между людьми. Для охотников-собирателей, живущих маленькими, нечасто пересекающимися между собой группами, это особенно важно. Несмотря на признаки генетической изоляции некоторых групп неандертальцев (которые мы рассмотрим позже), их случай — это исключение.
Поскольку гоминины чутко воспринимали изменения окружающей обстановки в привычных для них родных местах, они неизбежно заметили бы присутствие других групп, и встречи непременно имели бы место. Археологи долгое время представляли эти встречи как враждебные, однако веских оснований для этого нет. Социальные условия, в которых жили неандертальцы, подразумевали совместную добычу и распределение еды, поэтому мысль делиться чем-то с близкими, перешедшими в другие группы, или даже с незнакомцами могла и не быть им чуждой.
Все эти вопросы о социальных взаимоотношениях и мобильности, по сути, касаются структуры неандертальских обществ. По оценкам, общая их численность измеряется в десятках тысяч человек и меньше. В любой момент времени неандертальцев по земле ходило меньше, чем пассажиров, ежедневно следующих через Клэпхем-Джанкшен, самую оживленную железнодорожную станцию Лондона. Что же мы можем рассказать об организации групп, помимо того, что иногда они, судя по всему, делились на более мелкие ячейки?
Исследования сообществ современных охотников-собирателей показывают, что в среднем группа состоит из 25 человек, которые вместе живут и кочуют. Такая группа представляет собой непостоянную структурную единицу: некоторые ее члены всегда держатся вместе, другие отделяются для определенных целей. Это могут быть охотники или просто пара взрослых с детьми, которые летом отправляются жить самостоятельно. Временные изменения состава могут происходить по многим причинам, в том числе в связи с предстоящими родами или желанием посетить родственников.
Разглядеть такие тонкости в археологических данных о неандертальцах — задача непростая, но не невозможная. Вокруг очага на расстоянии полутора-двух метров друг от друга могут поместиться 4‒10 человек. Таким образом, зоны одновременной активности, многочисленные кострища и особенно свалки мусора в таких местах, как Абрик Романи или Ла-Фоли, свидетельствуют о присутствии 10‒20 индивидов. Иными словами, размер типичной кочующей группы.
Тщательные раскопки, проведенные на одном из памятников, помогли составить едва ли не групповое фото. В Ле-Розель на сегодняшнем северо-западном побережье Франции есть множество слоев песка, примыкающих к скале и дюнам. Удивительно, но в ряде горизонтов возрастом 80 000 лет сохранились сотни отпечатков ног. Тщательное сравнение размеров стоп в наиболее богатом следами слое указывает на присутствие минимум четырех, а возможно, и более десяти индивидов. Самое интересное, что в основном они принадлежат детям от двух лет и подросткам. Столь небольшое число взрослых дает мало оснований предположить, что это была вся группа целиком. Скорее, стайка детей искала пропитание на берегу.
Помимо минимальных кочующих групп у охотников-собирателей есть сети, связывающие разные сообщества друг с другом, в более крупные племена; члены племени часто объединены кровными узами и другими видами родства. Маленькие группы поддерживают связь с другими членами своего племени посредством как случайных встреч, так и собраний, которые не обязательно носят официальный характер, однако происходят в предсказуемых обстоятельствах. Возможно ли, что группы неандертальцев, несмотря на разделяющие их реки и горы, составляли некую организованную общность наподобие племени? До сих пор не обнаружено ни одного памятника, где большое количество очагов и зон одновременной активности указывало бы на массовые собрания.
Но это не значит, что не возникало ситуаций, при которых бы множество неандертальцев собиралось в одном месте. Некоторые сезонные события временно объединяют даже хищников-одиночек: вспомните, как собираются на реках медведи гризли, когда идет на нерест тихоокеанский лосось. Кое-где на присутствие неандертальцев с вероятной целью сезонной охоты указывают имеющиеся в изобилии останки убитых животных: например, в Моране это зубр, а в Зальцгиттер-Лебенштедте — северный олень. Переизбыток добычи приводил к снижению конкуренции, а значит, индивиды могли свободнее общаться и, возможно, переходить в другие группы. Равно как и встречи с незнакомыми группами становились менее напряженными. Если обмен каменными орудиями когда-либо и происходил в силу социальных причин, то такая обстановка была для этого самой подходящей, при этом предметы, о которых идет речь, — возможно, из незнакомого камня, — затем уносили с места забоя животных вместе с жиром, мясом и костным мозгом.