Всевозможные предметы обихода

Слово «спальное место» не подразумевает кровать, но лежать на камнях не понравится никому. Сегодня появляется все больше свидетельств в пользу того, что неандертальцы не только проявляли особое внимание к своему рабочему месту, но и заботились об обустройстве жилого пространства. На стоянке Эль Эскилеу в Испании отложения очага включали множество фитолитов: это микроскопические ископаемые кусочки растений, главным образом трав, окаменелые, а потому не поддающиеся гниению. Некоторые из них все еще соединены между собой — возможно, это остатки подстилок из листьев. Нечто похожее обнаружено также в Эль Сальт, вокруг кострищ и внутри них, что еще раз подтверждает данные, полученные в Абрик Романи.

Неандертальцы, засыпая под звездным небом, тоже хотели тепла и уюта. Около 20 лет назад при строительстве к северу от французского города Пуатье была обнаружена прекрасно сохранившаяся временная стоянка, входящая в состав комплекса Ла-Фоли. В период между 84 000 и 72 000 лет назад неандертальцы остановились у реки, которая вскоре вышла из берегов. После наводнения осталось несколько метров мелкого пылеватого грунта, обеспечивающего защиту всего, что оказалось под ним. Культурный слой имел толщину всего 10 см, но протянулся более чем на 10 м и отличался невероятной детализацией. Помимо кострищ и россыпей каменных артефактов он содержал темные пятна толщиной в ладонь, которые оказались разложившимся растительным материалом. С учетом их толщины и расположения в зоне без артефактов, самое простое объяснение заключается в том, что это место использовалось для сна.

В Ла-Фоли обнаружилось нечто еще более поразительное. Комплекс археологических объектов был окружен кольцом небольших наклонных ям, обложенных камнями. Они содержали следы органики и имели уплотненные стенки, так что это остатки первого явного образца неандертальской конструкции. Все факты говорят о том, что толстые деревянные столбы были вбиты в землю и укреплены булыжниками. Можно даже увидеть, что в некоторых местах камни обвалились внутрь после того, как столбы убрали (либо они сгнили).

Очевидно, что это была жилая постройка, не просто защищающая от осадков (вероятно, с помощью закрепленных на столбах звериных шкур), но и позволяющая чувствовать себя как дома. Большая площадь не позволяет предположить, что она была полностью крытой. Главный вход, по всей видимости, располагался в месте разрыва кольца из ямок, а рядом был устроен очаг. Что примечательно, ремонтаж показывает, что артефакты перемещались между различными зонами внутри сооружения: даже во время относительно короткого пребывания неандертальцы делили пространство. Обработкой камня занимались снаружи и по внутреннему периметру, а центральная зона, судя по всему, предназначалась для обработки древесины, растительного материала и шкур. И, как и в пещере, спальное место находилось прямо напротив входа, у чего-то, что использовалось в качестве барьера, — в самой удаленной от опасности точке.

Открытие в Ла-Фоли — не первое притязание на сооружение, созданное руками неандертальцев, но в отсутствие современных методов раскопок и анализа к таким вещам, как уложенные штабелем кости мамонта в Ля Котт-де-Сен-Брелад, многие относились скептически. Впрочем, другие недавние находки наводят на мысли о том, что у неандертальцев была и своего рода «мебель». Приблизительно в 70 км к югу от Парижа неподалеку от деревни Ормессон есть поле, известное как Ле-Босса. В 1930-х гг. при распашке были найдены артефакты эпохи верхнего палеолита, созданные Homo sapiens, однако известно о находке стало лишь 70 лет спустя, после чего и начались раскопки. По материалу, обнаруженному ниже этого слоя, археологи распознали присутствие в этом месте и неандертальцев примерно в период между 53 000 и 41 500 лет назад. Неандертальские вещи были перекрыты непотревоженным слоем, а это значит, что все кремневые осколки лежали примерно на тех же местах, куда когда-то упали. В зоне с особо плотным залеганием археологического материала было обнаружено четыре крупных блока из песчаника. Должно быть, их нашли поблизости и использовали как полезные поверхности; иными словами, в качестве столов или стульев.

Специально размещенные каменные блоки или другие крупные предметы есть и в других местах. В Абрик Романи вокруг очагов установлены известняковые глыбы, некоторые из них служили плитами-наковальнями для обработки костей. Один из блоков в уровне Ob, расположенный в дальнем углу, где разбивали черепа, был добыт, судя по всему, в близлежащем месторождении, ради которого, возможно, эту местность и посещали раз за разом.

В других слоях Абрик Романи в травертине сохранились отпечатки массивных кусков дерева. Вероятно, это были запасы дров, но, учитывая небольшой размер веток в очагах, вполне возможно, что это все же остатки сооружений. В уровне N есть целый ствол дерева, а в уровне Oa — длинный толстый столб, с которого тщательно срезали ветви и удалили кору. Оба предмета развернуты одним концом к задней стенке — возможно, они служили опорами для навеса; а у очага обнаружено углубление, похожее на яму, вырытую под столб: очень ровное и прямоугольное.

Даже если не брать в расчет спальные места, микроморфология указывает на то, что неандертальцы не всегда сидели на холодном каменном полу. Микрослои толщиной 0,5‒2 мм в Абрик Романи в точности соответствуют покрытым подстилками полам в домах более поздних доисторических эпох. Кроме того, состояние нижележащего слоя указывает не на плетеную подстилку, а на какой-то материал без внутренних пор: скорее всего, это были шкуры, тем более что в некоторых образцах сохранились и мелкие остатки обожженной кожи.

Есть образцы подстилок, обнаруженные рядом с очагами, в том числе в зонах приготовления пищи, — на это указывает присутствие сгоревшего сала и осколков костей. Вопреки ожиданиям некоторые из подстилок найдены в зонах разделки мяса и даже в мусоре.

Многократное чередование покрытого пола и потревоженных отложений, содержащих растительные остатки, древесный уголь и кости различной степени выгорания, позволяет предположить, что в промежутках между периодами использования подстилок (возможно, перед заселением) землю очищали. И снова мы говорим об установившейся модели поведения, так как застелены были полы в одних и тех же зонах уровней Ja и Jb, формировавшихся в течение многих десятилетий. Если растительную подстилку для каждой стоянки, вероятно, изготавливали свежую, то ковры из шкур, скорее всего, использовались многократно, а значит, неандертальцы переносили с места на место предметы домашнего обихода.

Заявления, что неандертальцы использовали пространство бездумно или произвольно, сегодня действительно устарели. На самом деле они были одними из первых гоминин, которые последовательно создавали сложные пространства, отличающиеся на удивление знакомой нам планировкой. Костры — неизменные центры притяжения и для неандертальцев, и для археологов. Они воспламеняют наше коллективное воображение, вызывая и освещая окружающие их призрачные видения. Они путешествуют во времени: их жизнь длится дни или даже недели, пока они горят. Остывшие и погребенные под землей костры — памятники исчезнувшим телам, бродившим вокруг них. Последовательность их использования показывает, когда стены были освещены, а когда оставались в тени. Иной раз археолог будто попадает в прошлое: покидая стоянку, ее обитатели оставили в кострище тлеющие ветки, и необожженные их концы торчат так, будто они только что ушли отсюда.

Костры долгое время были чем-то вроде единственного одинаково звучащего на всех языках слова: их легко заметить и понять, но вокруг них всегда сбивающий с толку шум от тысяч других предметов. Сегодня появилась возможность интерпретировать и более широкий круг материальных свидетельств неандертальских жилищ. Мы можем распознавать устоявшиеся практики деления пространства, изготовления конструкций и даже мягкой мебели. Все это возвращает нас к вопросу о том, кто обитал в том или ином месте и в течение какого времени. Если материальный мир неандертальцев был организован посредством и фрагментирования, и объединения — от выделения отдельных последовательностей ретуширования до долговременных стоянок целиком, — то вполне возможно, что их социальные группы также делились и объединялись вновь. Однако то, как это происходило, связано с базовыми моделями ведения хозяйства, технологиями и мобильностью. Чтобы по-настоящему понять систему неандертальского мира, нам следует взглянуть на него с высоты птичьего полета.