1949-1957: кооптация и контроль
Вскоре после образования Китайской Народной Республики (КНР) в 1949 году Коммунистическая партия Китая провела кампании против религиозных организаций как идеологических врагов и политических соперников. Во-первых, государством-партией были запрещены гетеродоксальные культы и секты китайских традиций. Сотни религиозных организаций, включая Игуаньдао[39] и многочисленные «общества спасения» (redemptive societies,
В июле 1950 года под руководством Отдела Единого фронта ЦК КПК при Комиссии по культуре и образованию, подчинявшейся Государственному административном совету правительства КНР[42], была учреждена «группа по религиозным вопросам». Эта группа должна была контролировать религиозную ситуацию в стране, особенно в том, что касается католицизма, христианства (протестантизма) и буддизма, и выносить на рассмотрение правительства конкретные политические меры и основные принципы поведения по отношению к этим религиям. Шесть месяцев спустя, в январе 1951 года группа была формально преобразована в Отдел по делам религий при Комитете по культуре и образованию. К концу 1952 года отдел был расширен за счет формирования отделений при администрациях провинций и большинства округов и уездов [Luo 2001]. Основные задачи Отдела по религиозным вопросам в первые годы нового Китая включали в себя изгнание из страны иностранных миссионеров, принуждение католиков и протестантов к полному разрыву связей с другими странами и обеспечение перехода образовательных учреждений, благотворительных организаций и религиозных институтов, некогда спонсируемых из США или других западных государств, в руки правительства.
Стратегия кооптации и контроля первоначально была применена к протестантам. Чтобы придать легитимность только что основанной КНР, КПК выбрала нескольких представителей протестантских общин в созданный в сентябре 1949 года Народный политический консультативный совет Китая (НПКСК). У Яоцзун, глава Ассоциации христианской молодежи (ИМКА) в Шанхае, был назначен «главным представителем» религиозного сектора НПКСК. В этот сектор входили еще трое протестантов, два буддиста, один мусульманин и один представитель альтернативных христиан. У были даны инструкции по ведению «патриотической» линии политики китайских протестантских церквей, которые должны были ратовать за собственную административную, экономическую и идеологическую автономию (впоследствии это стало известно как принцип трех автономий, «трех свобод»[43]: свободы на самоуправление, свободы на самообеспечение и свободы на самопродвижение). В русле антиимпериалистической кампании начала 1950-х годов христианские церкви и организации были обязаны полностью и немедленно прервать всякие связи с заграницей. Партийное государство приказало У и другим христианским лидерам мобилизовать местные церкви, чтобы они изгнали иностранных миссионеров, отказались от финансовой поддержки миссионерских организаций и прервали контакты с Всемирным советом церквей и другими международными христианскими организациями. Христианские школы, университеты и больницы либо закрывались, либо переходили в руки правительства. Верхушка КПК хотела, чтобы китайские католики тоже провели реформы в духе трех автономий. Когда правительственная политика столкнулась с сильным сопротивлением со стороны католического духовенства, партийное государство ответило репрессиями, направленными против священников. Из страны были высланы представители Ватикана в Нанкине, а также иностранцы-руководители религиозных орденов и епископы. Над некоторыми из иностранных миссионеров и лояльными китайскими католиками проводились суды как над американскими шпионами или контрреволюционными элементами.
В ранние годы КНР буддисты из ханьского большинства, как казалось, не особенно интересовали руководство партии. Однако в ходе антифеодальных кампаний, стремившихся прекратить феодальную эксплуатацию и ограничить власть и влияние духовенства, мишенью для революционной чистки стали также буддизм, даосизм и ислам. Некоторые служители культа этих религий подверглись репрессиям как землевладельцы или контрреволюционные реакционные элементы.
В 1954 году после учреждения Государственного совета KHR согласно постановлениям Всекитайского собрания народных представителей, Отдел по делам религий был реорганизован в Управление по делам религий KHR непосредственно подотчетное Государственному совету. В течение года Управление по делам религий было усилено за счет организации департаментов или отделений на уровне администраций провинций и уездов. Ислам оставался в ведении государственного комитета по делам национальностей до 1957 года, когда им начало заниматься Управление по делам религий.
Под руководством и надзором КПК Отдел Единого фронта ЦК КПК и Управление по делам религий KHR регулярно привлекая высочайшее руководство КПК, в том числе премьер-министра Чжоу Эньлая, создали национальные ассоциации пяти религий – Буддийскую ассоциацию Китая (1953), Исламскую ассоциацию Китая (1953), Всекитайский комитет протестантского «Патриотического движения за три свободы» (1954), Даосскую ассоциацию Китая (1957) и Патриотическую ассоциацию католических мирян Китая (1957), которая в 1962 году была переименована в Католическую патриотическую ассоциацию Китая. С момента своего образования эти «патриотические» ассоциации являлись неотъемлемой частью аппарата, при помощи которого КПК проводила свою политику контроля религии.
1957-1966: социалистическая трансформация
К 1957 году «социалистическое преобразование» экономики было в целом завершено в городах и шло ускоренными темпами в сельской местности. Все промышленные и коммерческие предприятия оказались в собственности государства или в коллективной собственности; жители городов были объединены в рабочие бригады и соседские комитеты. В сельских районах фермы и фермеры были реорганизованы в социалистические коммуны и производственные бригады. Начиная со второй пятилетки, стартовавшей в 1958 году, вся экономика оказалась подчинена централизованному плану. В новом социалистическом обществе идеальный принцип дистрибуции потребительских товаров гласил: «от каждого – по способностям, каждому —по труду». Предполагалось, что в труде по производству материальной продукции будет участвовать все население страны. В связи с этим духовенство воспринималось как класс паразитов, fruges consumere nati[44], которые не могли дать обществу ничего, кроме «опиума народа». Поэтому в целях повышения экономической продуктивности началось сокращение численности духовенства и ограничение религиозной деятельности.
Если в первые годы после создания КНР основные меры были направлены на устранение политической угрозы новому социально-политическому порядку со стороны религиозных групп, сейчас политика партийного государства имела своей целью повышение производительности экономики. Руководство КПК, во всяком случае, по видимости, стремилось добиться высоких экономических показателей любым путем – в том числе превращая духовенство в рабочих и крестьян. Председатель Мао открыто обозначил такую позицию в отношении тибетского буддизма, но его слова оказались применимы и к другим религиям. Социалистическое преобразование было на какое-то время отложено в регионах, где проживали нацменьшинства, но и эта отсрочка закончилась в 1959 году, когда Далай-лама, организовав в Тибете неудачные политические протесты, бежал в Индию. Менее чем за месяц после волнений в Лхасе и отъезда Далай-ламы, 15 апреля 1959 года, Мао заявил на верховном совещании по государственным делам, что религию лам необходимо реформировать: «Среди населения в 1 200 000 живут 80 000 лам, и эти 80 000 лам не производят материальных ценностей и не имеют детей… Ламы должны быть привлечены к производству, сельскохозяйственному или промышленному» [Luo 2001: 183]. В 1961 году в разговоре с Панчен-ламой, оставшимся после изгнания Далай-ламы духовным и светским лидером тибетцев, Мао повторил свои соображения: «Прежде среди 1 100 000 [тибетского] народа было ПО 000 лам. Это слишком много, мы не сможем их прокормить, и это вредно для развивающейся промышленности и демографии» [Luo 2001: 223].
Для мусульман социалистическое преобразование также означало институциональную реформу. 10 августа 1958 года Отдел Единого фронта опубликовал циркуляр «Мнения относительно религиозной реформы народности хуэй». В этом циркуляре партия заявляла, что частные и широкомасштабные религиозные мероприятия являются бесцельной тратой материальных и трудовых ресурсов. Поэтому такие религиозные акты, как изучение священных текстов и поклонение, должны быть ограничены, поскольку они отнимают у населения время, которое можно использовать для работы. Хотя люди могут по-прежнему придерживаться своих религиозных убеждений, религиозные институты должны быть реформированы, а религиозные организации должны лишиться своей власти, собственности и авторитета. Религия и национальность должны быть разделены, «чтобы могла возникнуть прослойка хуэйцев без мусульманских верований» [Luo 2001: 175-177]. Мусульманские лидеры, протестовавшие против реформ, подвергались проработке на «собраниях критики и борьбы»[45] и осуждались как правые контрреволюционеры.
Для христиан социалистическое преобразование означало упразднение целых деноминаций, принудительное превращение профессиональных священнослужителей в трудящихся и консолидация за счет уменьшения числа церквей и религиозных служб. Вне зависимости от прежней конфессиональной принадлежности, все протестанты собирались для объединенных служб в церкви под руководством местных отделений Всекитайского комитета протестантского «Патриотического движения за три свободы». Не подчинившиеся лидеры христианских организаций и независимых конгрегаций попадали в тюрьму или высылались в трудовые лагеря. Для китайских протестантов была провозглашена так называемая постконфессиональная эпоха.
Похожее разукрупнение ожидало каждую из пяти узаконенных религий. Многие храмы, церкви и мечети закрывались или конфисковывались для нерелигиозного использования. Те, что по-прежнему были открыты для религиозных нужд, должны были ограничить свою деятельность. Ряд религиозных лидеров, включая У Яоцзуна, выразили на заседании НПКСК весной 1957 года свое недовольство этими переменами, высказав опасения по поводу самого выживания религии. Однако к тому времени пять конфессий уже успешно контролировались партийным государством. Премьер Чжоу Эньлай ответил на подобную жалобу 4 августа 1957 года: «Вы должны беспокоиться не о том, будет существовать религия или нет, а о том, будет процветать народ или нет» [Luo 2001: 164]. Кампания, направленная против правых, и кампания по социалистическому воспитанию вскоре привели к угасанию сопротивления. В последующие годы число религиозных заведений и мест культа стало уменьшаться, частота религиозных мероприятий – снижаться, а религиозная активность – сокращаться. Некоторые округа и уезды объявлялись «безрелигиозными». Полевая работа социологов в последние годы показывает, что к 1964 году в различных частях страны религиозные собрания прекратились.
1966-1979: искоренение
В 1966 году Мао Цзэдун единолично провозгласил начало великой пролетарской «культурной революции», призванной очистить партию и общество от «буржуазных элементов», которые, как предполагалось, были там широко представлены. Чтобы искоренить феодальные, капиталистические пережитки и советский ревизионистский уклон, Мао мобилизовал молодежь, сформировав из нее группы Красной гвардии (хунвэйбины) по всей стране. «Культурная революция» началась с кампании по уничтожению «четырех пережитков»: старого мышления, старой культуры, старых привычек, старых обычаев. Религия в любом ее проявлении попадала в категорию четырех пережитков. Следуя зову Мао, Красная гвардия проводила налеты на религиозные здания, жгла классические книги и предметы искусства, истребляла памятники старины. В результате оказалось уничтожено многое из материального наследия древней культуры Китая.
В результате террора, проводимого Красной гвардией, все действующие религиозные заведения в стране были закрыты. Множество религиозных зданий было разрушено или подверглось атакам вандалов, уничтожались статуи и прочие религиозные артефакты, сжигались священные тексты. Некоторые люди шли на огромный риск, спасая религиозные писания, образы и постройки под предлогом защиты памятников древности и культурного наследия, однако тайное хранение религиозных текстов или артефактов было преступлением, которое каралось «собраниями классовой борьбы», трудовым лагерем или тюрьмой. В качестве олицетворения «четырех пережитков» были выбраны интеллектуалы, религиозные лидеры и стойкие верующие, многие из них подвергались издевательствам, нападениям, тюремному заключению и пыткам, многие были убиты. Прочие верующие должны были совершить публичное отречение —для этого их подвергали проработке на «собраниях классовой борьбы».
Наблюдая подобные меры «культурной революции», исследователи на Западе провозгласили смерть религии в Китае [Welch 1961: 13; Treadgold 1973: 69; The Turning of the Tide 1989: 20; Lambert 1994:9]. Однако, как станет ясно только много лет спустя, она исчезла лишь из публичного пространства. Многие люди не только сохраняли свою веру втайне от властей и общества, но и ухитрялись тайком собираться в домах или под открытым небом для совместных ритуалов. Религия просто ушла в подполье.
Любопытно, что централизация власти в руках Мао Цзэдуна породила культ личности Мао. Мао внушал массам не только страх, но также восхищение и благоговение. На площади Тяньаньмэнь и по всей стране люди с «красной книжечкой» («Цитаты Председателя Мао») в руках собирались на демонстрациях в «красные моря». Многие совершали дома или на работе своеобразные ритуалы покаяния перед портретом Мао или его статуей. Существовали ежедневные практики чтения сочинений Мао и его восхваления в школах, на заводах и на сельскохозяйственных работах [Zuo 1991].
Примечательно, что с самого появления КНР свобода религиозных убеждений была прописана в конституции. Временная конституция 1949 года, «Общие положения Народного политического консультативного совета Китая», провозглашает, что у граждан КНР есть право придерживаться религиозных убеждений. Этот пункт сохранился в Конституции 1954 года, принятой Первым Всекитайским собранием народных представителей. Принятая во время «культурной революции» Конституция 1975 года также содержала положение о свободе религиозных убеждений, но к нему была добавлена свобода атеистической пропаганды. Впрочем, на практике до сего дня конституция в коммунистическом Китае еще никогда не выступала в качестве высшей юридической силы.
1979-2010: усиление регуляции