Бен-Гурион запросил мнение пятидесяти ученых из Израиля и диаспоры. В послании к ним, написанном в октябре 1958 года, он указывает, что признание еврейства на основании галахи может помешать возвращению изгнанников, при этом компактное проживание евреев в Израиле нивелирует риск ассимиляции. Тем не менее большинство ученых высказалось за установление еврейства по галахе. Через полтора года, когда собрался Четвертый кнессет, Шапира был назначен министром внутренних дел, и на десять лет споры смолкли. В этот период статус еврея опять стал синонимом галахической идентичности, то есть евреем признавался человек, мать которого была еврейкой или который принял еврейство по галахе. С тех пор признание евреем по галахическим критериям непрерывно размывается в силу новых юридических постановлений, и этот вопрос требует отдельного обсуждения.
Вопросы со статусами субботы и еврейства служат лишь примерами систематической и изматывающей борьбы религиозных сионистов против секуляризации молодого государства. Можно добавить к этому и другие аспекты, например выступления против импорта некошерного мяса, призыва женщин в армию, вскрытий и многого другого. Наряду с этим у движения, по собственному признанию его участников, имелись и достижения: например, соглашение о разделении системы образования на два потока, светский и религиозный, с приданием религиозному образованию определенной автономии (1953). И все же в рядах участников движения нарастало раздражение, которое не удалось погасить «чудом» создания Израиля.
У религиозных сионистов сложилось мнение, что их в принудительном порядке отстранили от рычагов власти, связанных со строительством и поселенчеством в новом государстве, а также что их светские коллеги – или как минимум большинство из них – их не понимают. Более того, им казалось, что их взгляды недостаточно принимаются в расчет при формировании характера государства: секуляризация была на подъеме и – это особенно ярко проявилось в вопросе алии из Йемена – насильственно насаждалась тем самым государством, которое поначалу пробудило у них столь большие надежды[129]. Соответственно, религиозные сионисты волей-неволей вынуждены были начать борьбу за религиозное законодательство, которую израильское общество сочло проявлением малодушия.
«Исторический альянс»
В этот период религиозный сионизм по большей части придерживался политического курса «внутреннего» влияния. Для многих многолетнее сотрудничество с рабочим движением («исторический альянс», существовавший с середины 1930-х годов) было сознательной и нерушимой скрепой, невзирая на острые противоречия. Много десятилетий спустя председатель Национальной религиозной партии Рафаэль Бен-Натан, которого считали одним из «столпов» движения, писал:
Движение сионизма состоит из двух частей: политической [и общественно-образовательной]. Теперь уже совершенно ясно, что для «Ликуд»[130], продукта слияния ревизионистов и обычных сионистов, важнее всего территория и политическая независимость, безотносительно к сущности и внутреннему качеству общества. Для рабочих партий, напротив, важны именно эти ценности, в том смысле, что для них качество общества важнее, чем его основание, а под основанием я понимаю землю как таковую, ее измеримые площадь и периметр. Именно поэтому ревизионисты и обычные сионисты на всем протяжении новой истории ишува в земле Израиля выступали за единую систему образования. Для них формирующееся здесь уникальное мировоззрение не имело никакого значения. И наоборот, Рабочая партия и представители левых в рабочем движении боролись за развитие уникальности и самобытности и передали те же убеждения своим детям. Что касается нас, представителей религиозного образовательного потока, мы тоже хотим внедрять в образование определенные ценности, идеи, особый и обособленный духовный смысл. А это значит, что наши цели и пути их достижения схожи. То же относится и к социальным вопросам, в которых для нас важны религиозные ценности: поселения, защита слабых и угнетенных. Отсюда наш идеологический и, соответственно, «исторический» альянс[131].
Хотя союз с рабочим движением пережил взлеты и падения, он свидетельствовал о том, что существуют общий язык и пути взаимопонимания между «центристскими» секулярно-политическими организациями и религиозным сионизмом. Такой альянс согласовывался с политической ориентацией многих членов Национально-религиозной партии и принес ей определенные достижения в области религиозного законодательства, и при этом не противоречил принципу единства, которому движение следовало на протяжении многих лет. Единство Израиля как идейно-метафизический принцип всегда являлось для религиозных сионистов и их лидеров основополагающим элементом. Оно было движущей силой их усердной парламентской деятельности в поддержку правительств национального единства, вроде того, которое было сформировано в канун Шестидневной войны. При этом наличие общего языка с рабочим движением – а некоторые члены партии рассматривали это как знак глубоко укорененного идеологического альянса – воспринималось в широких кругах религиозных сионистов как признак компромисса, распада и, хуже того, – стремления любыми средствами заполучить доступ к власти.
Усиление религиозного образования
Первые иешивы (высшие учебные заведения) появились в 1937–1938 годах («Алума» в Иерусалиме и «Ха-ишув ха-хадаш» в Тель-Авиве), а «Мидрашиат ноам» (акроним «Ноар Мизрахи» – «Молодость Мизрахи») была основана в 1945-м. Однако более обширная сеть иешив, оставивших свой отпечаток на истории движения, была создана под эгидой «Бней Акива»: первой среди них стала иешива «Кфар ха-роех», основанная в 1940 году. До 1950 года рабби Моше-Цви Нерия успешно сохранял в этой иешиве запрет на любые светские предметы; кроме того, только там использовался древнееврейский язык и сохранялась преемственность социального опыта, уникального для религиозно-сионистской молодежи. Однако под давлением родителей учащихся и руководства «Бней Акива» там постепенно вводилось изучение светских предметов. При этом общегосударственные экзамены на диплом о высшем образовании впервые четверо студентов сдали только в 1955 году. Год спустя экзамены были включены в программу обучения, которая была пересмотрена Министерством образования в 1959 году. После этого иешивы были открыты в Раанане (1960), Мерказ-Шапире (1961), Кирьят-Шмуэле (1961) и в других местах. Утренние часы учащиеся посвящали изучению религиозных предметов, остальную часть дня – светских[132]. К концу этого периода под эгидой «Бней Акива» было создано тринадцать иешив, четыре ульпана для девочек, две профессионально-технических иешивы и одна сельскохозяйственная. Ульпаны «Бней Акива» были институтами, до определенной степени аналогичными иешивам; цель их состояла в том, чтобы дать девушкам более глубокое религиозное образование. Первый ульпан, в Кфар-Пинесе, был открыт в 1961 году. В 1960-х и 1970-х годах многие преподаватели иешив не были сионистами, поскольку в рамках религиозного сионизма только началась подготовка учителей, способных преподавать Талмуд на должном уровне, – в основном речь шла о выпускниках иешивы «Мерказ ха-рав».
В начале 1970-х годов, в основном силами учащихся «Мерказ ха-рав», была создана альтернативная система образования в форме школ «Ноам», где акцент делался на изучении Торы; она охватывала период от начальной школы до ульпана для девочек. В итоге в рамках этой системы возникли и иешивы. Постепенно именно она сделалась доминантной, и религиозные сионисты, принадлежавшие к элите, начали отправлять своих детей в такие учебные заведения. Эта альтернатива традиционному религиозному образованию отражала в себе социально-религиозные перемены внутри определенных течений религиозного сионизма; в совокупности они получили название «Хардали» (акроним от сочетания «хареди» – ультраортодокс, и «леуми» – национальный).
Другим важным религиозно-сионистским начинанием этого периода – пика влиятельности оно достигло в 1970-е годы – стало создание военных иешив, известных как
Рабби Аарон Лихтенштейн, директор иешивы «Хар Эцион» в Алон-Швуте, в начале 1980-х годов написал программную статью, содержавшую идеологическое обоснование
Уникальность этих иешив заключается не только в сочетании изучения Торы и военной службы, но и в их общественной миссии. В отличие от традиционных иешив, основанных на идеале «Торы ради нее самой», в
Позднее возникла еще одна форма интеграции в виде военно-учебной подготовки[134]. Студенты проходили ее на протяжении года или больше, а потом шли на стандартную трехгодичную службу в армии. Назначение ее состояло в том, чтобы подготовить молодых людей к сохранению своей религиозной идентичности по ходу службы в армии, которая по самой своей сути не являлась религиозным институтом, а значит, представляла особую духовную опасность. Учебная тематика была адаптирована под эту задачу, особый упор делался на вопросы веры и участие в текущих событиях. Первый центр подготовки открылся в Эли в 1984 году, сейчас их двенадцать.
Важной вехой в истории религиозно-сионистского образования стало открытие Университета имени Бар-Илана[135]. Инициатором его создания стал первый ректор Пинхас Хургин, до того президент организации «Мизрахи» в Америке. В США религиозные сионисты считали себя важным звеном в распространении движения и просвещении относительно его целей в Израиле. Университет был открыт в сентябре 1955 года, а в 2001-м насчитывал около 20 тысяч студентов.
Итоги
Религиозный сионизм и его политическое крыло, Национальная религиозная партия (НРП), сознанная в 1956 году в результате союза между «Мизрахи» и «Ха-поэль ха-Мизрахи», до самых 1960-х годов, то есть до начала «Революции молодежи», неизменно уклонялись от идеологических конфликтов[136]. Взаимоотношения между разными фракциями внутри НРП были более или менее сбалансированными, все их усилия были направлены на придание публичному пространству религиозного духа и на урегулирование различных вопросов, связанных с личным статусом. Вопрос, требующий дополнительного исследования, – это вопрос о роли религиозного сионизма в абсорбции «восточных евреев»; речь шла о том, чтобы обеспечить им религиозное образование и одновременно внедрить определенные «ашкеназские» галахические критерии в практику судебных решений и руководства. В целом парламентская деятельность НРП строилась на политической норме борьбы «изнутри». С точки зрения религиозных сионистов, создание Израиля и первые годы существования государства стали воистину непростым периодом.
Глава одиннадцатая
Из арьергарда в авангард: борьба за Великий Израиль
Брожение внутри религиозного сионизма, спровоцированное пассивностью, которая была «навязана» движению в первые пятнадцать лет существования Государства Израиль, в итоге вышло на поверхность. Шестидневная война стала тем судьбоносным событием, посредством которого история позволила движению выплеснуть накопившуюся энергию: Израиль завоевал библейские территории – Иудею, Самарию, Газу и Голанские высоты, восстановил единство Иерусалима. Помимо радости от новой встречи с этими библейскими землями, в рядах религиозных сионистов бушевал восторг идеологического толка, поскольку идея Великого Израиля была основообразующим элементом существования организации еще с 1920-х годов. Представители НРП в Кнессете в апреле 1968 года поддержали создание поселения в Кирьят-Арбе. Год спустя, по итогам решения, принятого на съезде НРП, она призвала правительство «поддерживать стремительное и масштабное создание сельскохозяйственных и городских поселений на освобожденных территориях». Однако важный переход от пассивности к активной деятельности и перемещение с периферии к центру стали очевидны только к концу Войны Судного дня в 1973 году. Только тогда было создано масштабное движение, боровшееся за массовое заселение Иудеи, Самарии и Газы: оно получило название «Гуш эмуним» («Союз верных»). Религиозный сионизм стал движущей силой этого нового движения.