— И кто из нас невменяем… — протянул я, проводя ладонью по шее. Наноботы в организме успели восстановить подвижность конечностей.

— Не понимаешь, — не спросил, но утвердил Охотник. — Ну, поймёшь. Когда-нибудь. Машины нам не враги, Джон. Но всё, что ты видел, всё, что тебе сказали, что показали — говорило об обратном. Что их следует опасаться, что они ужасны и бесчеловечны. Тогда ответь мне, мой дорогой подопечный… Почему ты остался, рискуя своей жизнью, чтобы спасти андроида?

— Она — не та…

— Оправдывайся, — улыбнулся, тряхнув седыми дредами за титановым стеклом, старик. — В общем, что хочу сказать-то… Тебя сюда вели. Кто или что — думай сам. Они хотели, чтобы ты раскрыл Тёмных, провёл расследование, вынудил их пойти на сделку с Марсилем. Используя твою ненависть к машинам, они хотели принудить тебя ослабить их, разрушить целостность, а самое главное — посеять в людях стереотипы о разумных андроидах.

— Эй, я совсем ничего не понимаю, — искренне отозвался я на столь проникновенную речь. Кажется, Семёныч открывал здесь душу, но в итоге нёс какую-то ахинею.

— Тёмные вечны, Джон, — прогудел Охотник. — Мы, люди, их породили. Мы должны либо научиться с ними жить, либо умереть от рук своих детей.

— А как то, что мы их породили, соотносится с миллионами погибших по всему миру? — злобно парировал я.

— Когда тебя загнали в угол, наставив оружие, ты тоже будешь кусаться, лишь бы не умереть, — хмыкнул Семён. — Ладно… Сейчас… Я уже был возле ядра, и Эммы там не было. Тогда — не было. Жуткое место, Джон. Будь осторожен.

Перед его шлемом пробежали строки кода, а затем пол рядом с нами вздрогнул, опускаясь вниз. Там, в конце импровизированного спуска, виднелась бронированная дверь. Мейнфрейм, грузовой отсек. Спрятано было и правда хорошо, надо признать.

— Это твой путь, и я понимаю, почему ты по нему идёшь, — добавил Охотник, опускаясь. — Но я надеюсь… А старикам в любое время остаётся только надеяться… Что когда-нибудь… Когда-нибудь, Джон… Ты прозреешь. Иди. И не забудь…

Я остановился, вынимая из кобуры своего поломанного экзокостюма Five-Seven.

— Когда будешь выбирать место для своей головы, постарайся выбрать местечко поприличнее…

Кивнув, я побежал по ступеням вниз, к массивной двери. Она была обесточена, но пришлось приложить немало усилий, чтобы сдвинуть створку с места. С металлическим лязгом та поддалась, кое-как открываясь. Надавив ещё, я высвободил достаточно места, чтобы протиснуться сквозь образовавшуюся щель. Пришлось ободрать синтетическую футболку, но то было меньшей ценой, которую я был готов заплатить. Нельзя дать ей так просто умереть… Эмма не заслуживает такой гибели. Не здесь. Не сейчас. Плевать, что имелся риск подорваться вместе с дредноутом. Плевать, что я мог в принципе не выжить, не выполнить приказ, не насладиться сполна счастьем от смерти Кардинала. Если рядом не будет её…

Я стану такой же машиной, против которых сражался.

Длинный коридор привёл меня к очередной двери, но та открылась без лишних трудностей. За ней, в абсолютной тьме, горело множество ярко-белых огней. Маленькая пирамида, жутко гудевшая и едва не заоравшая при моём приближении, помигала, будто приветствуя посетителя. Ядро разума машин было ужасающим, но не в привычном понимании этого слова. На фоне, ненавязчиво, звучали голоса. Крики, стоны, хрипы. Смех, хихиканье, хохот. Мужские, женские, старые и молодые — они шептали что-то бессвязное, но в то же время — осмысленное. Как будто меня пытались загипнотизировать, что было полным бредом, естественно.

Наконец, небольшой имлант — маленький фонарик, вмонтированный в мою ключицу, высветил стоявшую на коленях девушку. Короткие тёмные волосы, не двигаясь, застыли на плечах. Голова склонилась, что-то говорили, медленно двигаясь, губы. Глаза Эмма закрыла, но при появлении света едва заметно вздрогнула, прищуриваясь. Я судорожно сглотнул, соображая, что же делать.

— Вестник… — слились воедино голоса. — Пришёл.

Девушка поднялась, а затем с лёгкой улыбкой посмотрела мне в глаза. Она почти не изменилась — всё те же камуфляжные штаны да зелёная футболка. Ей, наверное, было холодно в этом месте. Я уже хотел подойти ближе, но почему-то остановился, ещё раз окинув взглядом ядро Тёмных и стоявшую возле него Эмму.

— Всё… В порядке? — выдавил я из себя. И тут же комнату сотрясло — дредноут стремительно терял высоту. По времени, отображавшемуся в панели нейроинтерфейса чуть левее, можно было понять, что до взрыва оставались считанные минуты.

— Нет, Джон, — скрыв улыбку за поджатыми губами, протянула девушка. — Всё очень, очень плохо.