Ристафал

Природа ему подчинялась.

Потоки воды по одному мановению руки то ускоряли свой ход, то замирали ледяными каскадами посреди летней жары. Хор сверчков и лягушек мог соперничать с самой известной капеллой столицы, а от цветы так густо усеяли каменистые склоны, что у него самого порой голова шла кругом от их аромата. Он мог бы превратить влажную гальку в золото, верхушки тополей отливали на солнце чистым серебром, и поляны пестрели каплями земляники вплоть до студеных дней октября.

Природа подчинялась каждому его желанию… А он до сих пор страдал от любви.

Ристафал усмехнулся про себя. Столько лет прошло — да почитай, уже пара столетий, не меньше, — а он все не может забыть тех дней. Дух-хранитель водопада и прилегающих гор, гроза лесного народца и хозяин солнечного ключа — изнывает от любовной лихорадки, как мальчишка, обжегшийся первым пылким поцелуем. Кому скажи, не поверят. И все же…

До сих пор в тенях облаков ему мерещился плавный танец невесомого шелка, а роса по утрам слишком сильно напоминала рассыпанные по мшистым тропам сверкающие бусины.

Собери их, Ристафал. Все до единой! — звенел в птичьем гомоне заливистый смех. И прозрачный жемчуг таял, стоило лишь к нему прикоснуться. Точно так же он не удержал и ее — как простому духу совладать с той, что питает все живое? Вечно юная — и древняя, как само время, с легкой улыбкой и непокорным нравом ветра. Где-то она сейчас?

Он давно уже не видел своего лица. Даже в самом глубоком омуте удавалось разглядеть лишь неясные очертания с разметавшимися, выгоревшими на солнце прядями. Сильно ли он постарел за эти годы? Кожа на руках натянулась и стала почти прозрачной. Купаясь в источниках, он то и дело находил свежие побеги, растущие прямо из тела. Скоро он весь задеревенеет, отрастит пышную крону из листьев и мирно задремлет где-нибудь у водоема. Скоро, лет эдак через пятьдесят или больше. Но до тех пор Ристафал нещадно растирал кожу песком и временами тайком пробирался к людским селениям, чтобы вдохнуть запах свежего хлеба, послушать незамысловатые песни и неспешные разговоры по душам.

Вспомнить былое, так сказать. Хотя воспоминания оставляли на сердце царапины куда более глубокие, и зарастали они далеко не сразу.

Сплетни о чудо-звере были сейчас у всех на слуху. Кто или что бы это ни было, пока оно не смело приближаться к его владениям — а вмешиваться в чужие дела он не привык. Обычно все сами шли к нему на поклон, задабривали дорогими подарками.

Хотя, порой бывали посетители иного толка.

Годы ожидания никак не повлияли на слух и не притупили волшебной силы. Вот и сейчас, растянувшись на своем любимом месте под развесистым каштаном, Ристафал мог видеть и слышать все, что происходило в самом укромном уголке гор. Два молодых волчонка затеяли возню возле поваленного дерева, под которым обычно дремал вздорный тролль. Ан нет, сегодня того не было на обычном месте, зато из болотистой низины вовсю доносились громкие тосты и шум празднества. Молоденькая дриада, так странно похожая на нее, расчесывала длинные пряди нежно-зеленого шелковистого мха и щурилась на солнце. Пару раз тонкие губы прошептали его имя, и Ристафал не мог не улыбнуться: девчонка будто чувствовала, когда он начинал думать о ней.

А вот тут у нас — он нахмурился, — гость, на которого и не подумаешь. Старый знакомый, отличившийся отнюдь не с самой лучшей стороны. Воровато крадется по склону, затравленно озираясь, и вид у него тот еще. По всему очевидно, что и сам не надеется на добродушный прием. Что ж, не хотелось бы его разочаровывать.

С неохотой приподнявшись на локте, Ристафал легонько засвистел. Его собственное отражение — в серебристой ряби на воде и темнеющая тень на траве, — поднялись в воздух и самовольно направились куда-то вверх, норовя раствориться в воздухе. Э, нет, так не пойдет.

Пара слов, от которых воздух вокруг зазвенел грозовой свежестью — и два полупрозрачных силуэта послушно застыли напротив, ожидая указаний. Хоть и очень отдаленно, но каждая напоминала его самого: высокого, чуть сутулого, с неизменным суковатым посохом, готовым обрушиться на незваных гостей. Вот так, теперь можно и поприветствовать старого шарлатана. Чего бы он ни искал в запретных скалах, желаемого он не получит, а вот хорошую трепку — охотно.

***

Судя по тому, как старый маг озирался и вздрагивал при каждом шорохе, он сильно преувеличивал, когда хвастался своей дружбой с древним духом. А уж когда с горной гряды на их тропу сорвалась парочка приличных валунов и преградила им путь, Ханна едва не засобиралась назад.

— Нам все равно нужно сперва отыскать Свейна! — упиралась она, и фейри, на удивление притихшие и послушные, дружно с ней согласились.

Ох уж эта молодость! Превратить бы в тряпочных кукол, до лучших времен, чтобы не мешались, да вот только руки не слушаются, а язык заплетается, хотя он ни капли не брал с тех самых пор, как покинул дворец. Не думал, ой не думал Фафнир, что на старости лет ему придется оказаться в бегах, и бывший заклятый враг окажется его единственной надеждой на спасение.