Бузинная Матушка

Лесная тропа услужливо стелилась прямо под ноги. Чуть шагнешь в сторону — и сапоги проваливались в море крапивы, что в этих местах росла почти по пояс. Жалила она нещадно, не спасали даже ботфорты из бычьей кожи. Воистину, когда нужно, фейри умеют быть жестокими.

— Угораздило же служить… еще дальше не могли забраться?.. Ох, тролль тебя подери! — пришлось обернуться и приложить палец к губам, чтобы парень не слишком усердствовал. В чужих владениях негоже было лишний раз поминать имя хозяев. Глазом не успеешь моргнуть, как окажешься у них в гостях. А у них и подарка нет, кроме как собственной шкуры…

Ларс, похоже, до сих пор не до конца осознал, как оказался на ногах в такую рань, да еще в той части леса, куда никто в здравом уме не сунется без осинового креста под мышкой, мешка железных гвоздей и рябинового веника в придачу. У самого Гарна в нагрудном кармане лежит сшитый заботливой женской рукой мешочек с клевером. Один лепесток на любовь, другой на удачу. Третий, от дурного глаза, по всей видимости, оторвался, раз не уберег его от того злополучного кошмара.

Хозяина Гарн и прежде нередко видел во сне, но всякий раз гроза проходила мимо. А вот в ту ночь Фафнир так крепко схватил его за грудки, что наутро Гарн обнаружил на коже парочку самых взаправдашних царапин.

— Ах ты ж ведьмин сын! — проревел чародей, и только огнем в него не плюнул. — Разлегся, не дозовешься его. Долго еще мне тебя ждать, гаденыш? — по словам перепуганной кухарки, Гарн с диким воплем скатился посреди ночи с кровати и чуть было не побежал в лес в чем мать родила.

Однако же, следовало все устроить с умом. Вот почему сейчас за ним, след в след, тащится этот юнец, а подопечные не один месяц будут поднимать тосты в его честь, пропивая его же жалованье в местных трактирах. Зато не будут болтать лишнего.

И что только не сделаешь ради старого господина…

Путеводная нить тянется едва заметной паутиной — чтобы ее заметить, приходится постоянно прищуривать левый глаз, и при этом смотреть в оба, чтобы ненароком не наступить на запрятанный в траве капкан из чистого золота или искусно расставленные паутинные силки. И хотя четвертый лепесток обязан был притянуть богатство, Гарн не хотел бы отвоевывать свою долю у рассерженного тролля.

Плечи оттягивает лямка раздутой сумки. Старику зачем-то позарез понадобилось перенести весь свой колдовской скарб в новое пристанище. Если уж так приспичило, почему бы просто не щелкнуть пресловутым золоченым ногтем и не перенести все в мгновение ока? Гарну пришлось выкручиваться, чтобы не привлечь внимание Темного Графа, как прозвали в замке нового родственника короля. Тот уже вовсю наводил во дворце свои порядки, хотя до свадьбы было еще далеко, да и жених числился в бегах. Особенно Хокана заинтересовали книги и снадобья опального алхимика. Еще пара дней — и Гарн не решился бы и голову на подушку преклонить, чтобы ненароком снова не встретиться с разъяренным магом — поди потом объясни тому, что труд всех его бессонных ночей перешел в чужие руки…

Кажется, пришли — вот это место, фиалковая поляна, обрамленная густо-зелеными перьями папоротников. Когда увидел его впервые во сне, не поверил, что такое есть на самом деле. Здесь можно было без опаски скинуть с плеч опостылевший груз и присесть на мягкий мох. А потом ждать. По ту сторону наверняка уже знали об их приходе.

***

Холм издалека походил на спящего человека. Удобно подперев щеку гигантским валуном, тот мирно дремал в раскидистых зарослях бузины. Темнеющая мушка на курносом носу оказалась птичьим гнездом — свитым на виду у всех, на солнышке. Стоило немного присмотреться, и вокруг обнаружились и другие гнезда, а еще превеликое множество норок, из которых высыпали разношерстые обитатели холма.

— Ну, развела зверинец, — пробормотал Коори, отдергивая сапог от не в меру любопытного енота, которому приглянулись его зеленые бубенчики. — Со всего леса собирала, не иначе…

— Кто? — спросила Ханна и осеклась: воздух здесь был настолько чистый, что каждое слово еще долго звенело где-то в вышине. Стило Свейну чихнуть, как дружный гомон птичьих голосов принялся с удовольствием передразнивать его на все лады.

— А вот и хозяйка, — указал Бересклет на особенно пышный куст с гроздьями ярко-алых ягод. Птицы переговаривались между собой, подбираясь поближе и с любопытством рассматривая гостей, барсук обнюхал ладонь Ханны и теперь стоял, млея от почесывания за ушами, а следом уже образовалась очередь из недовольно пищащих маленьких барсучат. Совсем как дети. Потому-то девочка нисколько не удивилась, увидев в самой гуще ветвей приветливое лицо.

Вышитая шаль, заколотая на груди сверкающей зеленой брошью, ярко-алая шерстяная юбка и чепец с кружевными оборками — по всей видимости, Матушка Бузина была той еще модницей. Пронзительно-зеленые глаза внезапно почернели, как и подвешенные у висков гроздья ягод, когда она заметила позади сжавшуюся фигуру Фафнира.