‒…но поверь мне, они просто так тебя не отпустят. Сначала поджарят тебе мозги, сотрут воспоминания, как умеют, а они не умеют. Совет не допустит, чтобы ты вернулась домой, помня о том, что здесь видела.

Он сжал мои плечи еще сильнее и с жаром зашептал:

– Пожалуйста, я прошу тебя, умоляю, сделай сейчас, как я скажу, в последний раз, и я отпущу тебя домой. Клянусь, я провожу тебя до самой двери твоего дома. Прошу тебя!

Стеклышки в калейдоскопе звякали и переворачивались. Я ничего не понимала. Только что казалось, что Джей убьет меня, а сейчас он просит о помощи? Я ждала чего угодно, но только не этого. Это я должна просить, умолять, чтобы он вернул меня домой и скорее забыл о моем существовании! Джей разжал свою настойчивую хватку и спросил:

– Ты мне поможешь?

Я кивнула.

– Мы сейчас выйдем к Совету. Не смотри на них. Стой рядом со мной и не отходи ни на шаг, вообще не шевелись. Они будут задавать вопросы. Не отвечай. Молчи, что бы ни происходило, и делай, что я скажу. Наш единственный шанс – убедить их в том, все произошедшее было случайностью, убедить их твоей верности мне.

Он вздохнул, пригладил дрожащей рукой волосы. Он совсем не был во мне уверен, и я его понимала. Странно ждать от предателя помощи. Просить спасти от смерти, хотя я сама открыла убийце дверь в его дом. Мне нужно было хотя бы несколько минут, чтобы прийти в себя, но Джей уже поднялся и сказал:

– За мной.

Мы остановились у решетчатой двери. Охранник отпер замок и пропустил нас дальше. Через несколько метров коридор упирался в деревянную дверь, украшенную коваными цветами, в которые были вплетены головы волка, медведя, зайца и рыбы.

Джей повернулся ко мне и тихо произнес:

– Молчи, смотри вниз и выполняй любой мой приказ, что бы я ни сказал. Просто сыграй эту роль.

Он вытер рукавом мои щеки и оглядел с ног до головы, как будто проводил техосмотр.

– И последнее.

Когда Сет отрезал мою связь с Джеем, тот сразу же заблокировал ее со своей стороны. Сейчас колдун разрушил обе этих стены, и на смену пульсирующей боли в виске пришел поток ярости, от которого я успела отвыкнуть. Все, что колдун чувствовал, чувствовала и я, и наоборот. Это было частью связи ученика с учителем. Теперь все встало на свои места.

Я не ожидала увидеть за дверью сад. Кусты синих, фиолетовых, розовых и белых гортензий росли вдоль дорожки, выложенной плоскими серыми камнями. Капли росы блестели на раскинувшихся полосатых листьях хост, а их сиреневые цветы тянулись к безоблачному небу. Здесь была другая погода, и я догадалась, что мы не в городе. В ветвях огромного дерева гинкго чирикала птица. Бабочки и прочие насекомые перелетали с цветка на цветок. Где-то рядом журчала вода.

На бесконечные несколько секунд я забыла, зачем мы сюда пришли, потерявшись в запахах, звуках и цвете.

– Сосредоточься, – сказал колдун.

Я удержала готовое сорваться с губ «прости». Это прозвучало бы как насмешка. Я должна была просить прощения за другое и по-другому, не на полпути на суд, просто бросив это слово, приобретшее величину и тяжесть булыжника, ему в спину.

Над поляной, покрытой сочной зеленой травой, нависала скала. Бабочки, впрочем, сюда не залетали, и даже птичьи голоса звучали тише. Через равные промежутки стояли блестящие на солнце колонны разных пород камня, образуя круг, в центре которого была выставлена дюжина кресел, занятых членами Совета. Пара мест на первый взгляд пустовала, но позже я разглядела сияющие серебристые силуэты.