Была середина дня, когда охранник зазвенел ключами и выкрикнул мое имя. Я вскочила так резко, что кровь ударила в голову. На мгновение я потеряла равновесие, но меня подхватила проснувшаяся Эйк и что-то утешительно забормотала.

– Пошевеливайся! – рявкнул охранник.

Эйк резко отодвинулась, а я на ватных ногах поплелась к выходу. То, чего я ждала долгие часы, не принесло облегчения. Охранник бесцеремонно схватил меня за локоть, запер дверь в камеру и, не потрудившись даже надеть наручники, потащил по коридору.

Мы прошли совсем немного, и коридор расширился. Свет падал из длинных зарешеченных окошек под потолком. Внезапно охранник остановился и, толкнув меня вперед, отошел. Звук его шагов за моей спиной становился все глуше, пока не затих в отдалении. Впереди в коридоре стоял человек. Я знала, кто это, но не могла заставить себя поднять глаза. Сердце стучало уже где-то в горле, как будто намеревалось выпрыгнуть.

Те несколько секунд, что Джей не шевелился, я молилась всем богам этого мира, чтобы время остановилось, как в камере молилась о том, чтобы оно шло быстрее. Как бы я хотела сейчас вернуться и продлить ожидание! На час, на день, на вечность.

Я не смела посмотреть ему в лицо, мой взгляд смог подняться лишь на уровень его грудной клетки. По тому, как она вздымалась и опускалась, по его сжатым кулакам я поняла, что он в ярости. Он в несколько шагов преодолел пространство, разделявшее нас. Страх наконец-то вышел из берегов и накрыл меня с головой. Сет сказал, что Джей больше себя не контролирует! Ведь он может просто убить меня! Я попятилась, оступилась и шлепнулась на пол. Подтянув к себе колени, я закрыла голову руками. Меня снова била дрожь, а по щекам текли слезы. Только пускай это будет быстро, пронеслось в голове. Я даже не подумала о том, что вряд ли кому-то придет в голову совершать убийство в здании, кишащем полицейскими.

Я слышала, как Джей пытается успокоить дыхание. Потом он сел рядом на корточки, схватил меня за плечи и тряхнул. Я громко, почти со стоном, выдохнула и дернулась в сторону. Он удержал меня.

– Рина!

Я сжалась, и он снова потряс меня за плечи.

– Рина! Да возьми себя в руки!

Мне стало почти до истерики смешно – я и так держала себя в руках, в прямом смысле этого слова. Я досчитала до пяти, с трудом отняла руки от головы и посмотрела колдуну в лицо. Его губы были сжаты, а в глубине зрачков сверкала нечеловеческая алая ярость. Левый глаз так и был залит кровью, а правый был расчерчен красной сеткой сосудов. Под глазами залегли глубокие тени, лицо осунулось, а кожа вновь напоминала пергамент, как в тот день, когда я впервые увидела колдуна. Он сжимал зубы, из последних сил сдерживая то, что хотело вырваться наружу.

– Слушай меня.

Я слушала. Слезы прекратились, но по спине и плечам прокатывалась дрожь.

Не отпуская мои плечи, он заговорил тихо, яростно:

– У нас мало времени, я не успею все тебе объяснить. Я тебя обманул. Я использовал тебя.

Я открыла было рот, но он не дал мне ничего сказать.

– Просто слушай. В тот день мы принесли друг другу двойную клятву. Я взял тебя в ученики, чтобы избавиться от Тина.

– Я уже знаю, – прошептала я.

– Теперь нас будет судить Совет, тебя – как ученика, предавшего учителя, а меня – как учителя, допустившего это. Если ты скажешь им, что ты ничего не знала, что я обманул тебя, то тебя отпустят, а меня в лучшем случае засунут обратно в зеркало, но скорее всего казнят. Я понимаю, тебе сейчас кажется это лучшим вариантом, но…

Я собралась запротестовать, но он сжал мои плечи и заговорил быстрее.