Слово взял другой мужчина. Он не представился.
– Давайте подойдем с другой стороны. Госпожа Катерина, вам известно, какие обязательства накладывает на вас клятва ученика?
Здесь с формулировкой дела обстояли гораздо лучше. Однозначно нет. Но я ничего не ответила. Среди Совета поднялся недовольный гул.
– Девочка! – обратился ко мне женский голос, но это был не голос Белой ведьмы. – Ты вообще понимаешь, кто мы? Ты понимаешь, что это суд, на котором решается судьба твоя и этого несчастного, твоего учителя!
Я сглотнула и промолчала – ведь это было ложью. Все уже было решено.
Обстановка накалялась. Кто-то нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику, кто-то перешептывался. Белая ведьма не вмешивалась, как и Джей. Он просто стоял рядом и совсем ушел в себя, не реагируя на внешние раздражители, все силы бросив на то, чтобы не выпустить комок ярости, пульсировавший у него внутри.
– Может, нам спросить госпожу Катерину, собирается ли она вообще отвечать на наши вопросы? – язвительно пробасил Санта.
– А может, она перестала понимать наш язык? – в тон ему издевательски пропел чей-то голос справа.
На этом моменте достопочтимое собрание внезапно превратилось в балаган. Каждый выкрикивал с места вопросы, оскорбления, колкие комментарии. Они кричали, что я, возможно, слишком тупа, чтобы реагировать на свое имя, оно ведь слишком длинное даже для членов Совета. Пять слогов, да где это видано! Они вопрошали, умею ли я считать хотя бы до трех, как курица. Доставалось и Джею, но он словно не слышал. Выбрал ли господин колдун в мире с угасшей магией самую умную представительницу населения или просто подобрал ученицу себе под стать? А вы, госпожа Е-ка-те-ри-на, овладели хотя бы магией застегивания пуговиц за те несколько месяцев, что провели в учениках?
Я как будто оказалась среди стаи обезьян, кидавших в меня всем, что попадалось под руку. В тот момент, когда я уже перестала различать отдельные фразы в общем шуме, в меня ударило первое заклинание. Члены Совета хохотали, свистели, всячески пытались переплюнуть друг друга в остроумии и поначалу не заметили этого. В меня полетело еще несколько заклинаний. Мелких, похожих на колючки чертополоха. Я не шевельнулась. Я знала, что это она: Белая ведьма позволила членам Совета потерять приличный облик, чтобы под шумок проверить, умею ли я пользоваться магией. Как же глупо было полагать, что в камере она ничего не заметила! Увидеть не увидела, но точно что-то почувствовала, и теперь пыталась выяснить, что. Я уже поняла к тому времени, что мои, такие смешные в нашем мире, попытки мысленно поставить перед неприятным человеком зеркало здесь были связаны той самой запретной зеркальной магией. Я не использовала настоящие зеркала, но образы зеркал по свойствам были близки к настоящим.
Если я сейчас попытаюсь защититься единственным известным мне способом, это погубит и меня, и Джея. Тогда никакое «изгнание» мне не светит, а его обвинят в том, что он передал мне запретные знания. Вот и сказке про учителя и его курицу-ученицу конец.
Между тем атака усилилась. В меня летели заклятия крупнее, они жалили, обжигали, кусали… Вцепившись в края футболки, я сжималась от каждого попадания и прерывисто дышала. Совет гудел и свистел. Я не умела видеть магию, как видели ее другие, но сейчас даже я чувствовала по направлению и разному характеру ударов, что стая, заметив летящие в меня заклятия, присоединилась к травле.
Это было бы так просто, зеркало напротив, пара зеркал по бокам, ведь я уже достаточно натренировалась, – и их заклятия полетят в них же самих. А еще можно сделать коридор отражений, и эти заряженные злобой шарики будут отпрыгивать, пока не истощится их заряд…
Я бы вот-вот сдалась и начала говорить им все, что они хотели услышать. Рядом со мной стоял, застывший словно статуя, единственный человек, который мог меня защитить, но хотел ли он? И сумел бы, не дав при этом разорваться ярости, плескавшейся в нем? Я была одна, беззащитная, слабая. Тот способ, каким я могла бы защитить себя, немедленно убил бы нас обоих. Я закрыла глаза, стиснула зубы и глотала слезы. И тогда в меня ударилось что-то большое, тяжелое, как брошенный изо всех сил баскетбольный мяч, и лопнуло, облив холодом. Я вскрикнула, открыла глаза и схватилась за грудь, пытаясь поймать воздух.
Джей вдруг очнулся, и я испугалась, что это было последней каплей для того комка бешеной злости, который пульсировал рядом со мной. Отодвинув меня назад, колдун встал на пути атакующих. Он провел рукой в воздухе, и все, что летело в нас, упало, столкнувшись с невидимой преградой.
В повисшей тишине раздался довольный голос Актаис Белой ведьмы.
– Вам прекрасно известно, господин колдун, что использование магии в кругу Совета запрещено.
– Запрещено всем, – процедил Джей сквозь зубы, впервые с начала суда подав голос. Он так и держал левую руку сзади, предостерегая меня, чтобы я стояла у него за спиной и не шевелилась. Я вздрагивала от любого дуновения ветра, словно мое тело ожидало новых ударов.
– Защищаться разрешено законом, – продолжил он.
– А разве на вас кто-то нападал? – деланно удивилась глава Совета.