Мне было так мерзко от самой себя, что я не могла даже плакать. Я же прекрасно понимала, что Сету нельзя верить. Ведь Робин просил подождать… Но я сделала свой последний неправильный выбор. Наконец-то все пожалеют, горько подумала я, особенно Робин. Джей же сказал, что Робин всегда спасал маленьких птичек.
Я так резко села от озарившей меня мысли, что чуть не отключилась от боли. Безмозглая ты курица, Екатерина! Я закатала рукав и позвала:
– Звездочка… Где Робин?
Татуировка защекотала руку и потянула меня к выходу – говорить-то она не умела. Я закрыла глаза, представила себе город с высоты птичьего полета и позволила чувству направления вести. Мой навигатор сканировал местность. Рыбный рынок. Старая тюрьма. Шпиль Дома всех богов. Старый мост. Извилистое русло Чернильной реки. Полицейский участок… Замок.
И что теперь? Вот если бы моя птица была настоящей! Внезапно меня пронзила новая мысль – а что будет с сай в татуировке, если со мной что-то случится? Но я быстро отогнала ее. Не время. Я легла на землю и поводила рукой, проверяя, откуда дует сквозняк. Этой щелки будет достаточно. Как и раньше, я положила зеркало так, что половина высовывалась за дверь. Это зеркало, чтобы смотреть сквозь стены. Между дымчатыми контурами отражалось звездное небо. Я прикинула высоту дома и установила над крышей зеркало под углом. Вместо звезд я увидела крыши соседних домов. Следующее нужно ставить выше и западнее. Было тяжело – я не видела, куда помещаю зеркала, и двигалась на ощупь. С каждой минутой на меня все сильнее наваливалась усталость, и я боялась, что не успею закончить начатое.
Наконец, в зеркале на полу появилась темная громада замка, с редкими огоньками в окнах.
У меня не осталось сил, чтобы найти нужное окно. Я соединила первое зеркало с последним, и стерла остальные, чтобы сократить расход энергии.
– Звездочка, мне нужна помощь.
Татуировка защекотала руку.
– Направь меня на Робина.
Я села на колени, уперлась ладонями в пол и склонилась над отражением.
Вдох-выдох. Я закрыла глаза. Красная дверь с черным силуэтом свиньи. Я зафиксировала образ перед внутренним взглядом. Звездочка тянула меня все ближе к зеркалу. Я вновь вдохнула и изо всех сил закричала в зеркало:
– Робин!
Я не видела, как Робина, склонившегося вместе с королем над картой, силой моей магии отбросило к стене. Я не знала, что экстренный отряд тут же выступил в город. Я не слышала, как королевские солдаты ворвались в дом. Я была в глубоком обмороке.
Глава 12. Совет
Нет, мама и папа, нет специальной тюрьмы для маленьких девочек. Их сажают во взрослые тюрьмы. Первый раз очнувшись в темноте, я решила было, что это все тот же подвал в доме черной свиньи и у меня ничего не вышло. Но подо мной был не холодный земляной пол, а деревянная лежанка, покрытая колючим покрывалом, знакомо пахнущим псиной. Было очень тихо. Я попыталась сесть, но пятно клятвы стрельнуло через руку прямо в висок, и я снова отключилась. Я просыпалась еще несколько раз, но сил пошевелиться не было, и я проваливалась в темноту. Только к середине дня я достаточно оправилась, чтобы дойти до двери, где стояла глиняная кружка с водой и миска с остывшей кашей и погруженным в нее куском хлеба.
Через маленькое зарешеченное окошко под потолком было видно небо, затянутое тяжелыми тучами. От любого движения напоминал о себе ушиб на животе и разодранная кошачьими когтями нога, не говоря уже о пульсирующей боли в виске. Джинсы были порваны, на них засохла кровь. Эта боль приносила извращенное удовлетворение. Отличное получилось кино – злодей оказался там, где ему и положено быть, справедливость восторжествовала. Я старательно гнала как мысли о последних днях, так и предположения о моем будущем.
На этот раз Робин не пришел освободить меня из тюрьмы, и я его понимала – теперь я знала о себе больше, чем раньше. Впрочем, прошли уже сутки, а ко мне в камеру не приходил вообще никто. Изредка я слышала шаги и речь в коридоре за тяжелой дубовой дверью и замирала в тревожном ожидании, но шаги затихали в отдалении, и я снова погружалась в болезненное созерцание настоящего момента, без прошлого и будущего, иногда отвлекаясь на рассматривание нового набора цифр, появившегося на правой руке.
Следующим утром меня разбудил резкий стук в дверь. Открылось окошко на уровне груди, и недовольный бас потребовал отдать посуду. Когда я сунула охраннику миску с засохшей серой субстанцией, он вздохнул и тихо пробасил:
– Что же вы, госпожа пять-девять-одиннадцать, или как вас там теперь, портите мне всю конспирацию! Положено сдавать пустую посуду, иначе новую порцию не получите.