Далее, путь чистого, сытого и довольного человека пролегал через Толкучий рынок, что на Третьей Прибрежной. Воистину, это самое шумное место в этом гранитном городе. В разгар дня, как сейчас, тут постоянно толкается простой народ, снуют продавцы квасу, сбитня и пирогов с печенкой, гремят барабаны, визжат расстроенные скрипки, хрипят флейты, кричат балаганные зазывалы. Гул стоит, упаси боже, а от буйства запахов кружится голова. Стоит ли говорить, что на рынке раздолье для карманников и всякого мелкого жулья. Рынок был центральным пунктом всей Петроградской торговли – как розничной, так и оптовой, где можно было купить все – от швейных ниток до жемчугов и бриллиантов, от стакана кваса до модного фрака или собольей шубы, от ржавых гвоздей до бархатных ковров. Я же вознамерился прикупить ватный бушлат, плисовые штаны да перчатки, дабы быть готовым к наступающим холодам. Не всё же в форменной шинели щеголять. С этим намерением подошел я к лавке, за которой стоял тучный высокий человек в пальто с барашковым воротником, высоких лакированных сапогах и каракулевой шапкой, лет пятидесяти, с проседью, по виду третьеразрядный купец.

- Чего глядишь? – улыбнулся он, – Бери, не тушуйся. Мигом такой товар уведут. Останешься с носом и без портков.

- Ох и фантазер ты, братец, – говорю, – Кто уведет то? Ты цены свои видал? За штаны четыре рубля выкладывать. Где это слыхано?

- А вот ты, хлопчик, по ряду дальше сходи, прежде чем на честных людей напраслину то наводить. Воротишься обратно, а я и посмеюсь.

- Ты уж не серчай, не со зла говорю.

- Вот уж нет, хлопчик, так дела не делаются, – замурлыкал купец, – Доброго человека обидел? Обидел. Изволь штаны брать.

- Что же ты, лис, делаешь то? – улыбнулся я, запуская руку в карман, – Коли уж так – беру. Только ты мне бушлатик вот этот уступи с этими вот перчатками.

- Ладушки, – сказал он, заворачивая мои покупки, – Двадцать рублёв за всё.

- Двадцати нет, мил человек, – ответил я, вывернув карманы, – Десяти копеек не доберу. Горе то какое.

- Эх, по миру пустишь меня, хлопчик. Забирай!

- Вот спасибо, – кивнул я тому, – Пускай с троицей доброта окупиться.

- Носи на здоровье. А цены от нужды поднимаются, хлопчик, – добавил купец на прощанье, – Государь снова промысловый налог поднял. Видать, последние портки с народа снять желает. Эх...

- Не вешай нос, братец. Живы будем – не помрём. Бывай.

Я махнул ему рукой и тут же растворился в шумной толпе. На обратном пути заскочил за стираными вещами и, вернувшись на квартиру, проспал до самого утра.

***

Утром, в прекрасном расположении духа явился я в кабинет к Фёдору Михайловичу. Только мы успели поручкаться как в дверь постучались.

- Кто там? Входите!..

Два сторожа бережно внесли объемный ящик, завернутый в черную клеенку.

- Это что? - удивленно спросил Купцов.

- Посылочка на Ваше имя, Ваше высокородие! – гаркнул один из сторожей.