— Ишь ты, спасибо, — отозвался он и игриво подмигнул.

— Не думай, будто я тут с тобой любезничаю, — бросил Самуэль, продолжая сгребать сено. Стог вырос уже ему по пояс.

— Гляди-ка, не любезничаешь, а все одно сладко выходит, — хихикнул Исайя.

Самуэль цыкнул. Исайя, все еще держа в руках ведра, направился к нему. Металлические ручки повизгивали при каждом его шаге. Самуэль раздраженно передернул плечами.

— Чего это ты на меня взъелся? — спросил Исайя.

Самуэль застыл. Воткнул вилы в землю с такой силой, что те замерли вертикально. Посмотрел себе под ноги, а затем поднял глаза на Исайю.

— Не могу я путаться со слабаком.

— Это я, что ли, слабый, по-твоему?

— Ты понял, про что я.

— Не-е, сэр, где уж мне, — ответил Исайя, ставя ведра на землю рядом с вилами. — А только сдается, ты меня потому слабаком кличешь, что я для тебя на женщину смахиваю.

Самуэль лишь молча смотрел на него.

— Только я среди знакомых женщин слабеньких что-то не замечал.

— А тубабы думают, что они слабые.

— Тубабы нас всех за слабаков держат, — покачал головой Исайя. — Больно уж ты печешься о том, что они там думают.

— А как мне не печься? И тебе б не помешало! — Грудь Самуэля бурно вздымалась, казалось, он вот-вот выпустит на волю еще какое-то мучившее его соображение.

— Это с чего бы?

— Нельзя же, чтобы все были против нас, Зай! — выкрикнул Самуэль.

Никогда прежде Самуэль не разговаривал с Исайей в таком тоне. На лбу у него выступил пот, а на лице застыло страдальческое выражение, в котором сквозило раскаяние. Исайя набрал в грудь побольше воздуха и уставился в землю, отказываясь повышать голос в ответ.

— Нельзя всем желать, чтобы мы были тем, чего они хотят, — негромко ответил он.

Одной рукой Самуэль схватился за рукоять вил, другой утер лоб. Он уже жалел, что заговорил так открыто. Всегда считал, что мужчина должен все свои двери держать на замке. А то есть такие, которые как откроются, так обратно не захлопнешь. Он взглянул на Исайю, залюбовался необычным разрезом его глаз, широкими шелковистыми бровями и уже почти решился бросить этот разговор. Но лишь почти.