Голос прозвучал из-за двери глухо, но почему-то убедительно. Нина Дмитриевна открыла, оставив дверь на цепочке.

— Так нет его еще. Должен вот-вот подойти. А что случилось-то? Опять, что ль, про машину и доверенность? Так его доставал уже милиционер наш, чего к нему пристали?

— Нам надо уточнить кое-какие детали. Но вы не беспокойтесь… Простите, как вас величать?

— Нина Дмитриевна.

— Не беспокойтесь, Нина Дмитриевна, я здесь его подожду, на лесенке.

— Да ладно уж, заходите!

Она еще раз глянула в удостоверение, без очков все равно ни черта не видно, но корочка солидная, с орлом.

— Садитесь, чайку хотите? Сейчас он явится.

Он пришел через пятнадцать минут. Жена прошаркала в прихожую, Пилюжный слышал, как объяснила, кто его ждет.

Старик Мамыкин вошел с уверенным видом, чувствовалось — раздражен.

— Ну, чего хотите-то от меня, я же…

— Тихо! — вдруг рявкнул Пилюжный и вскочил, нарочито громко опрокинув стул. — Слушать меня и не перебивать! Два старика дожить спокойно не хотят. Вы что, ценою своей свободы решили убийцу покрывать?

И уже приблизившись вплотную к побледневшему, трясущемуся Мамыкину:

— Быстро, четко ответил, кому дал ключи летом на стоянке за «Яблочком». Имя, фамилия, где работает, где живет, телефоны, как выглядит, внешность — подробно?

Чета Мамыкиных оцепенела. Но старик довольно быстро пришел в себя, плюхнулся на стул, держась за сердце, выдавил дрожащим, сдавленным голосом: «Гос-с-пади! Да что ж это!..»

Потом встал тяжело, прошел к старенькому комоду и извлек из выдвижного ящика записную книжку.

— Вот, пишите: Петров Николай Викторович…

Пилюжный все записал.

— Телефон домашний есть у него? Мобильный есть?

— Про мобильный не знаю, а домашний дал. Записывайте…