Старший лейтенант заулыбался еще шире, поднял трубку, представился, спросил Буренкова. Прикрыв трубку ладонью, обрадованно прошептал: «Есть Матвеич, повезло!» Когда подозвали, дружески поприветствовал, кратко изложил, кто подъедет и зачем.
— Ждет вас, Марьяна Юрьевна! Капитан Буренков Матвей Матвеевич, отличный мужик, честный воин. Возглавляет отдел по борьбе с проституцией, наркоманией и прочими антисоциальными явлениями. Два квартала отсюда, из ворот и налево, адрес Королева, 12, как телевидение в Москве, не промахнетесь.
Буренков был толст и круглолиц, по всему, питался досыта и калорийно, пил дорого и много, а с учетом репутации стражей порядка на этом участке фронта — нередко и в солидных заведениях. Но Марьяна мысленно перечеркнула этот экспресс-анализ по внешним признакам и впечатлениям — сейчас не до психологического тренинга.
Буренков был радушен. Как-никак дамочка из высокой инстанции, почему бы и не продемонстрировать лишний раз, что и здесь, в провинции, органы внутренних дел не зря свой скудный хлеб едят?
Марьяна изложила, показала фоторобот. Буренков некоторое время вглядывался, тужился: вспоминал.
— Вы говорите — Ася? Анастасия, стало быть…
— Не знаю, Матвей Матвеевич, нет у нас ничего, кроме имени Ася и рода основных занятий. Может, Анастасия по паспорту или Александра… Я, конечно, могу отправиться в паспортный стол и тупо пересматривать там тысячи фоток, сличая с роботом. Но это черт знает сколько времени без малейших гарантий. Может, вспомните или кто-то из ваших сотрудников… Давайте вашу картотеку смотреть.
— Не надо, — вдруг сказал Буренков, отклеив взгляд от изображения с ориентировкой. Глаза его посверкивали торжеством удачи. — То есть картотеку посмотрим, конечно, но… вспомнил я. Не отнял еще Бог памяти-то! Никакая она не Ася, это скорее всего рабочее имя к ней прилепилось. Профессиональные проститутки по вызову или которые в салонах — они по договоренности с «мамкой» или сутенером придумывают себе другие имена. Такая слабенькая страховка на случай неприятностей. От наших оперативников это, конечно, их не спасает, но при разборках с клиентами или еще в каких инцидентах может пригодиться. Так вот, «робот» сильно мне напоминает одну девчоночку, с которой я сталкивался еще когда в старшинских погонах по бардакам да подворотням рыскал с ребятами, девок брали, за «мамками» охотились, за сутенерами. Я ее про себя «малышкой» называл. Она тут намного старше выглядит, оно и понятно, прошло-то без малого лет десять, но это Сонька, точно Сонька. Вот фамилию не помню, грешен. Но установим быстро, вы не волнуйтесь. Я ее брал раза два-три по подозрению… Да чего там подозрение — с клиентами брали, на бордельных квартирах. То, что она до шестнадцати начала — это сто процентов. Но первый раз взяли уже при паспорте. Мать у нее алкоголичка была, спилась. Сонька, точно Сонька! Повзрослела, а что-то в лице детское осталось. Потому и узнал, наверно. Вот что, Марьяна Юрьевна, вы пока пообедайте, у нас тут есть пара-тройка приличных, так сказать, точек общепита. А через часок-полтора заходите, я вам и фамилию, и школу, где училась, и все, что у нас найдется, предоставлю в лучшем виде.
— Очень вам благодарна. И большая просьба: информация о цели моего визита не должна выходить за стены вашего уютного кабинета.
Марьяна вышла из здания УВД не чуя под собой ног. Она совершенно не была уверена, что ее находка приведет в конечном счете к убийце. Но то, что искомую девочку Миклухи она все же запеленговала, почему-то безумно ее обрадовало. Она испытала чувство профессиональной гордости, а сразу вслед за ним — острого голода на нервной почве. Рекомендованный Буренковым ресторан нашла быстро. И позволила себе от души, несмотря на вполне столичные цены. Она и здесь угадала: Матвей Матвеевич знал толк как минимум в дорогих кулинарных потехах.
От Владика пришло электронное письмо. Дымков раскрыл его, ощущая волнение, вполне объяснимое. Он ожидал этой минуты. Перед ним должен оказаться приятнейший выбор, какой он когда-либо делал в жизни.
Люди постарались. Три предлагавшихся домика в Земмеринге предстали во всех ракурсах, со всеми искусно запечатленными деталями и декорами интерьеров, видами из окон и подробнейшим описанием комнат, удобств и даже мебели. Дымков позвал Валерию Павловну, усадил ее у монитора, сам примостился рядом, и они долго и внимательно изучали предложения, слегка спорили, не сходясь в каких-то предпочтениях, но Олег Олегович прекрасно отдавал себе отчет, что сделает тот выбор, какой сделает она.
Остановились на очаровательном особнячке неподалеку от местной маленькой кирхи, уютно примостившемся на склоне горы, среди высоких сосен. На одном особенно эффектном снимке домик с верандой словно парил над лесистой альпийской долиной, излучая волшебство и очарование сказочно-театральной декорации.
В нем было все, что он хотел, и все, о чем она и не мечтала. Стоимость более чем приемлемая, оставалось даже больше, чем он рассчитывал. Все хлопоты по оформлению и даже заказ авиабилетов, как еще раз подчеркнул Владик в сопроводительном письме, он берет на себя. Надо только сделать выбор, оформить документы и приехать. Он послал ответ Владику, указал дом, рассыпался в благодарностях и если бы мог прослезиться в электронном виде, сделал бы это со всею искренностью.
В суде как назло ожидало много дел. Но он решил, что через месяц — не позже приступит к сбору и оформлению документов на получение визы. Он назначил им с Лерочкой вылет на март — апрель будущего года. Оставалось чуть меньше девяти месяцев. Не так долго, если бы не эта проклятая неотступная тревога…
Он ловил себя на том, что все это время вспоминал о просьбе, с которой обратился к Грине. Может, зря и просил: все спокойно, все идет как по маслу, будущее, о котором мечтал, не за горами («а в горах», — мысленно потешил себя каламбуром), и пусть все прочее, все прошлое идет к чертям собачьим — авось, со временем и вовсе вытравится из воспоминаний. Хотя вряд ли…
«Вот они, достоинства коррумпированной правоохранительной системы!» — с удовольствием констатировал Федор Пилюжный, получив через человека «по общественным связям» информацию о направлении и методах розыска белой «копейки» официальными следаками. Особая прелесть и удобство заключались в том, что «свой большой человек» в городском УВД пообещал немедленно сливать всю информацию, которая будет приходить с мест по результатам розыскных мероприятий.
Но, немного поразмыслив, он пришел к выводу, что не все так просто и гладко. Для него лично.
Пилюжный не получал от шефа указания изловить, тем паче ликвидировать предполагаемого убийцу. Это вообще не его, Пилюжного, функции. Только сыскать, установить, доложить. Планы совпали, следаки действуют. Казалось бы, вот и славно: либо загребем жар чужими руками, либо доложим (как это ни печально!), что предпринято то-то и то-то, пока результата нет, готов продолжить. Но и так и эдак плохо. Доложить, что «они сами нашли», — ударить по собственному престижу. Не уложиться в срок, да еще просить дополнительное время с туманными перспективами — того хуже.
Оставалось одно: договориться через «куратора» и воспользоваться кратковременным преимуществом в получении информации. И тогда — попытаться опередить следователей, первым примчаться к автору доверенности.