– Что это? – направляет на него фонарик Доминик.

В стене, за отвалившейся глиняной лепешкой, зияет темное размером с локоть углубление. Выгнув голову, я пытаюсь в него заглянуть. Ничего. Одна чернота. Пустая темная глазница… Я надавливаю на ее края, и на дно ямы сыплется каменная крошка. Впадина уже величиной с голову. Еще несколько секунд, и в стене обнажается круглое отверстие диаметром в два фута. Оно обложено кирпичами, а не камнем, как будто его сделали позже, чем яму.

– Что за черт?

Мое бормотание уносится от нас прочь, как в трубу. Что это? Туннель? Или действительно труба?

Перед глазами всплывает образ: план усадьбы, который мне прислал Доминик. Чертеж погреба и та прямая линия, пронзающая наружную стену дома. Я думала, что это какое-то условное обозначение. Но я ошибалась. Я снова обвожу глазами яму. Сейчас в ней сухо, но глина могла так затвердеть лишь от большого скопления влаги. Может быть, ее когда-то заполняла вода, поступавшая из реки по трубе или туннелю? И яма служила не ледником, а колодцем в доме? Но если этот колодец питала вода из трубы, а теперь она сухая, возможно…

Автор той газетной статьи намекал читателям, что история об исчезновении Сейди из погреба была выдумкой, призванной выгородить моих предков и избавить их от клейма убийц. Но что, если Сейди и вправду исчезла?

Меня осеняет идея. Не то чтобы хорошая, но все-таки идея.

– Мне кажется, это выход наружу, – говорю я Доминику, и звук моего голоса снова уносится в темноту.

Доминика, похоже, моя идея не воодушевляет, но он кивает:

– Попытаться стоит…

Гипотетическая труба выглядит достаточно большой, чтобы я могла в ней проползти на четвереньках и в любой момент вернуться назад при встрече с мертвоглазыми призраками.

Тебе больше не о чем думать, как только о Сейди? Может, лучше сконцентрироваться на более вероятной перспективе столкнуться в замкнутом пространстве со множеством крыс, пауков и змей? Лучше это, чем задохнуться от дыма или сгореть заживо…

Нагнувшись, я подбираю сбитый локтем кусок глины и бросаю его в трубу – так далеко, как могу. Пролетев несколько футов, он с глухим стуком падает там, куда уже не проникает луч фонарика. И никакого шевеления в ответ на вторжение чужеродного предмета. И все же я колеблюсь.

– Давай я поползу первым, – предлагает Доминик. – Только у меня больше шансов застрять там, чем у тебя. И лучше, если хоть один из нас выберется отсюда.

– Я не оставлю тебя здесь умирать!

– Я ценю твое благородство, – фыркает парень, – но, выбравшись отсюда, ты сможешь позвать на помощь.

– Ладно, – делаю глубокий вдох я. – Давай попробуем.

Чем напряженней я вглядываюсь в трубу, тем сильнее затуманивается зрение. Похоже, она сужается. О господи! Неужели меня там, впереди, поджидает одна из самых ужасных смертей, которые я только могла себе представить? Смерть под землей, в ловушке водопроводной трубы… Стоило мне подумать об этом, и необузданное воображение рисует в красках картину: я корчусь, зажатая тесной трубой, не в силах переместиться ни вперед, ни назад, и в этот момент трубу начинает заполнять вода. Мое дыхание становится частым и поверхностным. Да. Я задыхаюсь…

– Ава!

Я приседаю, зажимаю голову между коленей и стараюсь думать о чем-то хорошем. Но все мысли вертятся вокруг одного: мы в ловушке, в жуткой яме, а усадьба над нами горит, и единственный возможный путь к спасению – эта чертова труба.