Аид сделал вдох и обратил свои мысли к пыткам, шагая по белому коридору мимо нескольких белых дверей. За каждой была камера, и в каждой находилась душа, приговоренная к существованию в комнате без цвета, звуков и запахов. Эффект был психологическим, и те, кто его испытывал, зачастую не могли ни спать, ни говорить, страдая от неутолимой боли.

Аид открыл дверь в камеру слева, куда заключил Пирифоя – мужчину, что был одержим Персефоной и похитил ее. Это был еще один раз, когда его возлюбленная исчезла и он никак не мог ее почувствовать. Узнав, что она пропала, он сразу же отправил на ее поиски эриний. Найдя ее, он испытал облегчение оттого, что богиня смогла защитить себя, но ее рассказ о намерениях Пирифоя привел его в бешенство.

Аид вернул душу к жизни, чтобы Пирифой в полной мере испытал боль от своих ран, прежде чем будет заключен в белую комнату. Аид часто приходил к нему, выплескивая на полубога свой гнев, особенно после того, как обследовал его дом и обнаружил, что тот следил за Персефоной, фотографировал, писал о ней, – это наполнило его такой неистовой яростью, что с него слетели чары.

Вернувшись в подземное царство в тот вечер, он сразу отправился в Тартар и избил полубога, превратив его лицо в бесформенную массу.

В ту ночь Пирифой снова умер, и Аид вернул его к жизни с тем же изуродованным лицом, оставив давиться собственной кровью. Ему доставляло удовольствие снова и снова восстанавливать внешность Пирифоя, только чтобы опять ее уничтожить. От этого процесса ему хоть и медленно, но становилось лучше.

Войдя в комнату, Аид обнаружил полубога сидящим на белом металлическом стуле. Его руки свисали по бокам, а глаза были закрыты, подбородок касался груди.

Он снова умер.

– Очнись, – произнес Аид, и тот подчинился. Встретившись взглядом с Аидом, он начал всхлипывать.

– Пожалуйста…

Обычно в таком случае Аид приказывал замолчать, но сейчас он хотел, чтобы мужчина продолжал просить – мольбы о снисхождении распаляли его ярость, приводя к еще более жестокому наказанию для Пирифоя.

– Почему я должен проявить к тебе милосердие? – спросил Аид. – Ты хищник. Ты пытался изнасиловать мою возлюбленную.

– Я ничего такого не имел в виду! Я клянусь! Клянусь!

– Как можно не иметь в виду те слова, что ты говорил? – спросил Аид и процитировал Пирифоя, потому что знал – это тоже усилит его гнев: – «Тебе понравится. Я обещаю. Ты перестанешь даже думать о нем, когда я закончу».

– Это всего лишь слова!

– А как насчет твоих действий? Ты прикасался к ней, пытался развести ее ноги.

– Ты не можешь наказывать меня вечно за одну-единственную ошибку!

Аид мрачно рассмеялся, и в его руке материализовалась кувалда. Он провернул ее вокруг руки.

– Вызов принят, смертный.

И взмахнул ею.

Аид перенесся в свой кабинет и направился прямо к бару, где налил себе бокал виски. Стоило лишь ему поднести его к губам, как раздался голос Персефоны.