Богиня уперлась руками ему в грудь, и Аид прервал поцелуй. Ему показалось, что сейчас она скажет «нет», но ее ресницы отяжелели и глаза затуманило желание.

– Моя царица?

– Твоя одежда. Снимай.

Он подчинился, а сама Персефона покачнулась, и халат соскользнул с ее округлых бедер. Не отрывая от него взгляда, она обошла его и взяла со стеллажа у стены мочалку. Потом она погрузилась в воду, подобно морской сирене, маня его, соблазняя своей грацией, и доплыла до середины бассейна.

Аид вошел в теплую воду. От нее пахло лавандой – как от волос Персефоны. Но стоило лишь ему приблизиться к ней, как она снова скомандовала:

– Стой.

Он замер. Вода доходила ему до икр. Он неподвижно стоял перед ней, обнаженный, и ее яркие глаза касались каждого дюйма его тела. Его член напрягся, а яйца заныли от боли. Ему хотелось оказаться внутри ее, двигаясь, наполняя ее так, чтобы она едва могла дышать. Его ладони сжались в кулаки.

– Ты хочешь заставить меня догонять тебя? – спросил он.

Персефона усмехнулась, и взгляд Аида опустился на ее грудь, вокруг которой плескалась вода. Ему хотелось взять в рот по очереди каждый сосок и услышать, как она кричит его имя. Этот звук подстегнул бы его, и он усадил бы Персефону на край бассейна, такую потрясающе влажную и сияющую, раздвинул бы ее бедра и ласкал бы языком, пока она не забилась бы в экстазе под его губами.

Ее голос вернул его к реальности, низкий и хриплый:

– Нет, но мне бы хотелось омыть тебя.

Он приподнял бровь. Если бы она прочитала его мысли, то не стала бы его дразнить. И все же он согласился:

– Только если ты будешь делать это очень тщательно.

Ему нравилась тьма, что заволакивала ее глаза, когда она подошла к нему. Персефона была возбуждена, и он знал, что если дотронется до нее, погрузит в нее свои пальцы, внутри она будет набухшей и влажной.

Черт.

Она начала с его груди, водя мочалкой по его шее, ключицам и плечам. Но то и дело останавливалась, чтобы провести пальцами по его косточкам и мускулам, прижаться губами к его коже. Когда ее поглаживания опустились к его талии и богиня коснулась его члена, Аид застонал и обвил рукой ее талию, прижав к себе.

– Ты испытываешь мою способность сдерживать себя, моя царица, – он коснулся ее губ своими.

– С чего ты взял, что нужно сдерживать себя?

Она прижалась к его губам, и Аид зарычал, отступив назад, чтобы сесть на ступеньки, ведущие в бассейн. Он притянул к себе Персефону, разведя ее бедра по бокам от себя так, что ее сердцевина прижалась к его ноющему члену. Его ладони скользнули от бедер к талии и затем легли ей на грудь. Он сжимал и мял, целовал и посасывал, пока она не задвигалась на нем.

Богиня приподнялась и направила в себя головку его члена, застонав, когда он вошел. Она была теплой и влажной, и ему захотелось почувствовать ее еще глубже. Персефона откинулась назад, выставив вперед грудь, приподнимаясь и опускаясь, сжимаясь вокруг него, пока он не кончил внутри ее. Потом она, обессиленная, упала ему на грудь, и он прижал ее к себе, прислонившись к ступенькам бассейна. Они больно впивались ему в спину, но Аиду было все равно. Он мог бы сидеть так вечно, внутри ее, держа ее в своих объятиях, любя ее.