Высотой лестница оказалась около двух пролетов, если сравнивать с нашей рабочей. Когда мы были примерно в середине пути, сверху показался Диорн, ожидающий, когда мы доберемся. В вечернем свете заходящего Солнца его вид показался мне особенно устрашающим, несмотря на то, что я никогда не относила себя к робкому десятку. Как же Май мог служить интуицией у такого расчетливого монстра?

— Александр, Лейквун, приветствую вас снова, — обратился он к нам, когда мы заняли место на одном уровне. Скосив глаза внутрь модуля, я успела заметить большое просторное помещение, лишенное каких бы то ни было вещей и подсвечиваемое откуда — то сверху. Очевидно, оно выполняло роль своеобразного человекоприемника. А вот позади периодически вспыхивали изнутри двери конструкции, отдаленно напоминающей лифт. Наверное, по нему нам и предстояло подняться. — Надеюсь, наше сотрудничество пройдет продуктивно и с пользой для обеих сторон.

— Лучше сразу пообещайте, что угробить меня постараетесь максимально быстро и безболезненно, — фыркнула я, и Диорн, на удивление, смутился.

— Мне стоит попросить прощения за инцидент в кабинете Александра утром. Я вел себя некорректно по отношению к вам. Поэтому решил пересмотреть свои взгляды и выполнить вашу просьбу.

— Это какую же? — я по — настоящему заинтересовалась.

Вместо ответа Диорн приблизился ко мне и, не обращая внимания на стоящего совсем рядом Преображенского, взял в руки мое лицо, а потом поцеловал. От неожиданности я даже вздрогнула, запутавшись, что следует делать в подобной ситуации. Так и не определившись, решила просто стоять и ждать, когда Диорну надоест присутствие лишнего зрителя. Ну а что? Преображенский ясно дал понять, как у них происходит общение полов, так что я полноправно могла отшить его, благо, наполовину была той же расы, что и мужчины. Не сказать, что Диорн владел искусством поцелуя безукоризненно, но что — то в его мягком предложении было такого, что меня зацепило. Когда я почувствовала себя свободной, открыла глаза, чтобы тут же наткнуться на немигающий серо — зеленый взгляд. Диорн пристально смотрел на меня, а потом приказал:

— Май, возвращайся.

В следующее мгновение я согнулась от потока непередаваемой брани в голове. Смысл сводился примерно к следующему:

«Ты и с Диорном целовалась?!»

Отшатнувшись от второй половины моего соседа, а заодно и от молчаливого Преображенского, я прижала пальцы к виску и со стоном попросила:

— Майчик, а ты можешь орать не так истошно? Совсем нервный стал, пока внутри меня проживаешь. На полтона потише, пожалуйста.

— Вернулся? — скупо улыбнулся Диорн. — Что ж, я рад. Теперь ни один лейнианец не станет для Мая преградой.

— Просто замечательно! — воодушевленно заявила я. — Раз уж вы в таком хорошем настроении, могу ли я надеяться на исполнение еще одной просьбы?

— Какой? — к Диорну вернулось его обычное спокойствие.

— Я хочу, чтобы во время процедуры господин Преображенский присутствовал рядом с рекреационной камерой.

Пусть он и говорил мне, что надеется на мою лейнианскую реакцию, я ни на мгновение не поверила, что все пойдет по заданному сценарию. Человеческого во мне было намного больше, чем они могли себе представить. А человек эту процедуру не переживет. Так пусть Преображенский плоды своего труда наблюдает воочию. Напоследок я отомщу за себя сама.

— Сделаю все возможное, чтобы быть, — сухо ответил Саш. Смысл моей просьбы он понял правильно. Удивительная способность к самообучению, но, кажется, на примере со мной он принялся потихоньку разбираться в особенностях женской психологии.

— Что ж, раз уж все так замечательно сложилось, Александр покажет комнату, в которой вы будете жить до состыковки с орбитальной станцией, — удовлетворенно заметил Диорн. — До встречи, Лейквун.

И я неспешно отправилась за кадровиком снова. То, что я посчитала лифтом, на проверку оказалось странной цилиндрической штукой, состоящей из вспыхивающих на уровне подошвы ботинок светящихся небольших платформ. Саш указал на одну из них и жестом подозвал к себе:

— В первый раз может быть страшновато.